Альфа и Омега

Я заставила себя сделать несколько шагов вперед, подойдя к самому краю дороги. Альфа по-прежнему не шевелился, и его обнаженное предплечье белело на фоне черной одежды. Я знала, что из-за ветра он прекрасно чувствует мой запах — сошедший с ума от похоти, взвихрившийся, распутный и бесстыдный.

— Омега…

Я услышала его голос словно бы внутри собственной головы и снова не смогла сдержать нетерпеливый голодный стон. Он приказывал мне опуститься на колени и покориться. Обнажить шею, подчиняясь древнему инстинкту. Впустить его в себя и отдаться чувству упоительной принадлежности, защищенности и нужности. Чувству, что тебя любят и хотят до помутнения в глазах. Чувству, которое отвечало глубинным потребностям любой омеги.

— Нет, — сквозь упрямо сжатые зубы выдавила я, а потом, заприметив удачно свернувшее на эту улицу такси, призывно подняла руку, чтобы остановить его. — Я это не моя биология. Я не стану подчиняться ей. Я не хочу. Я не буду.

На этот раз подвозивший меня таксист ничего не сказал о моем запахе, потому что я сразу опустила стекло на заднем сидении и всю дорогу до дома терпела ледяной ветер в лицо, пока моя кожа почти полностью не потеряла чувствительность, а злые слезы не превратились в крошки соли в уголках глаз.

Мне стоило больших усилий не обернуться, чтобы посмотреть на него в последний раз.

Глава 4. Право выбора

На следующее утро Джен не вышла к завтраку. Я вообще не слышала, когда и как она вернулась, но когда подошла к недвусмысленно запертой двери в ее спальню, то почувствовала насыщенный и отдающий горечью запах муската, доносящийся изнутри. Судя по всему, вчера после всего она порядочно набралась, и я невольно снова ощутила укол совести. Проверив телефон и не обнаружив никаких новых сообщений, я решила, что беспокоить ее не стоит — вполне возможно, что альфа вернулась всего два-три часа назад и сейчас куда больше нуждалась в том, чтобы выспаться, чем в задушевных разговорах.

Тем не менее я приготовила завтрак на двоих и оставила ее часть на плите, положив на крышку сковороды коротенькую записку:

«Прости за вчерашнее. Вышла какая-то ерунда, я не хочу из-за этого ссориться. Напиши мне, как проснешься»

За прошедшую пару дней произошло так много всего, что мне не верилось, что я вот так просто вернусь к своей обычной жизни — пойду на работу, встречусь с коллегами, буду решать чужие проблемы с таблицами и документами и наблюдать за тем, как тень от здания медленно ползет по верхушкам деревьев в парке напротив. Когда она полностью скрывала их под собой, можно было считать, что рабочий день почти закончен и позволить себе лишнюю чашечку чая.

Удивительно, как легко привычная жизнь может рассыпаться на части — насколько хрупко все, что нас окружает и к чему мы привыкли. Мы как должное воспринимаем ежедневную рутину и порой даже мучаемся от ее предсказуемости и повторяемости, но здесь, за пределами привычного и понятного, где оказалась я, было как-то промозгло и зябко. Мой разум работал без остановки, снова и снова прокручивая всю цепочку произошедших событий, словно в отчаянной попытке хоть как-то разложить их по имеющимся полочкам. И так, по дороге на работу я пришла к выводу, что моя вчерашняя реакция на молодого альфу была не чем иным, как банальной психосоматикой. Я сама начиталась всех этих глупостей про истинную связь, про предназначенную свыше любовь до гроба и про то, что мы идеально подходили друг другу физически. Накрутила себя да и из-за стычки с Джен была на взводе, только и всего.

Другой вопрос, что он вообще там делал? Как нашел меня? Или мне следовало поверить в то, что он оказался там случайно?

Отец Горацио в своей лекции об истинной связи говорил, что при должной духовной чуткости путь к своей второй половинке напоминает дорожку из хлебных крошек. Что между нами существует взаимное притяжение, не вполне объяснимое с рациональной точки зрения. Верила ли я в это? Верила ли вообще в то, что метка на моей руке была божественным знаком? Или отчаянно пыталась убедить себя, что всему существует более прозаичное и приземленное объяснение?

Нет, я решительно больше не могла выносить эту неопределенность. Нужно было сорвать этот пластырь — быстро и резко. Поэтому, сев в автобус на свободное место у окна, я достала из сумки смартфон и написала сообщение своему знакомому священнику. Напомнила ему о предложении встретиться в конце недели и спросила, будет ли он свободен в обед. Сообщение так и осталось непрочитанным, и, пока я гипнотизировала его взглядом, мне всплыло уведомление о том, что Кори МакДонал хочет добавить меня в друзья. Вспомнив вчерашнюю историю про загадочные таблички и теплую улыбку общительного бородача, я приняла его заявку, а потом, увидев Макса в графе наших общих друзей, решила на всякий случай написать последнему.

«Что вчера было с Джен? Она в порядке?» — напечатала я, не слишком уверенная, что стоит спрашивать об этом именно так. Макс ответил быстрее отца Горацио, словно в этот самый момент как раз держал телефон в руках.

«Она выпила лишнего. Я вызвал ей такси».