Альфа и Омега. Книга 2

— Что? О чем ты вообще? Маленькая омега, ты могла погибнуть, что за глупости лезут тебе в голову? — раздраженно мотнул головой он.

— Я не знаю, — повторила я, до боли стиснув себя за плечи. — Но разве не в этом смысл? Разве не поэтому мы делаем… все, что мы делаем? Потому что завтра может уже не быть?

— Это был не лучший способ вспомнить о ценности жизни, — коротко выдохнул Йон, постепенно успокаиваясь и расслабляясь. — Ты жутко меня напугала, ты в курсе?

— Прости, — неловко улыбнулась я. — Это было спонтанно и… У меня все тело дрожит и… в голове так пусто и легко…

— Ты вся промокла, Хана. Нам нужно домой.

Я кивнула, не в силах подобрать слова, что описали бы пожар в моей груди и то чувство, что охватило меня за секунду до того, как я ударилась об воду. Мы ничем не управляли и ничего не контролировали, даже если нам казалось обратное. Мы могли выбрать лишь момент, когда разжать руки, и не более того.

В городе ветер был слабее, но мокрая одежда все равно неприятно холодила тело, и я была невероятно рада возможности снять ее, когда мы наконец добрались до дома Дугласа. Йон тоже весь вымок, пока вылавливал меня из озера, и когда мы, переодевшись в сухое и заварив себе согревающих напитков, уселись на заправленную кровать друг напротив друга, я уже не могла взять в толк, зачем вообще устроила это полуночное купание. В тот самый момент это казалось необходимым, но сейчас я уже не могла вспомнить почему.

— Когда, ты думаешь, нам нужно возвращаться? — спросила я, осторожно отпивая горячий чай, пахнущий медом и мятой.

— Не думаю, что стоит откладывать, раз мы уже все решили. Отец в порядке, так что мы ему тут не жизненно необходимы. Да и потом… любой отпуск рано или поздно заканчивается, верно?

— Верно, — подтвердила я. — У нас много дел, и я… соскучилась по остальным.

— Да, — коротко подтвердил он, отведя взгляд.

В метке едва ощутимо кольнуло, и я привычно накрыла ее ладонью. Думаю, мы с Йоном оба почувствовали напряжение, повисшее в воздухе. Почти полгода нам удавалось сохранять иллюзию того, что все самое страшное осталось позади и что мы оба сознательно провели черту между тем, что было, и тем, что еще только должно было произойти. Но теперь эта иллюзия истрепалась и просвечивала, словно старый баннер на фасаде недостроенного дома, скрывающий неприглядную разруху. Ничего еще не кончено, наши враги живы и, возможно, лелеют планы взять реванш. И, как бы я ни хотела взвалить ответственность за все это на плечи одного Йона, мы оба были в этом замешаны и нам вместе предстояло решать накопившиеся проблемы.

Остаток ночи прошел скомканно. У меня даже появилось ощущение, что мы избегаем смотреть друг на друга, словно не желая снова возвращаться к разговору о том, что нас ждало дома. Утром Йон встал раньше меня, и, когда я проснулась, его уже не было. Постель все еще хранила его запах, но была холодной и пустой, и за окном стянулись тучи. А когда я спустилась на кухню, то поняла, что дома и вовсе никого нет — как стало ясно из записки на столе, мужчины уехали на рынок за краской. Приготовив себе одинокий завтрак, я быстро его съела, почти не чувствуя вкуса, а потом обнаружила себя сидящей на веранде как раз за тем столом, на котором Йон и Дуглас соревновались в борьбе на руках в день нашего приезда.

У меня никак не получалось собрать себя в кучу и вернуться на твердую землю. Мое сознание напоминало мне самой воздушный шарик, привязанный за ниточку к телу, но так и рвущийся куда-то в небо. Я даже не сразу осознала, что черный продолговатый предмет, который я задевала локтем, это трубка домашнего телефона. Кто, казалось бы, вообще в наши дни пользовался домашним телефоном? Хотя, когда я уезжала из родного города, у мамы с братом все еще такой стоял. И вдруг, поддавшись порыву, я взяла черную трубку, набрала притаившийся в недрах памяти короткий номер и прижала ее к уху, вслушиваясь в серию далеких гудков.

— Алло? — раздался на том конце провода недовольный заспанный голос.

— Алло. Казе, это ты?

Ответом мне было опешившее молчание, длившееся несколько секунд, и затем в равной мере удивленное и раздраженное:

— Хана? Зачем ты звонишь в такую рань?

— Прости, совсем забыла о разнице во времени, — пробормотала я, с досадой на саму себя закусив губу. — Я просто… много думала о тебе в последние дни и… Как ты, брат?

Я услышала шорох, как будто он устраивался поудобнее. Казе всегда предпочитал разговаривать по телефону сидя, нахохлившись, словно в огромном уютном гнезде. Я почему-то очень легко могла вообразить его себе сейчас, пойманного светом старенького торшера, что стоял возле его кровати, закутанного в одеяло по самый подбородок. Брат замерзал даже в жару, в то время как мне постоянно было жарко. В детстве мы жутко ссорились из-за того, закрыть ли форточку в нашей комнате на ночь или оставить открытой.

— Я был в порядке, пока кое-кто не решил вторгнуться в мое личное пространство, — отозвался он наконец. — Что за дела, Хана? Что-то случилось что ли?