Алькатрас и Кости Нотариуса

— Постой-ка, — вмешался я. — Это, по-твоему, хорошая новость?

— Еще бы! Я уже не одно десятилетие хотел заняться исследованием этого места. Но все никак не мог придумать подходящего оправдания. Пойду как следует подготовлюсь! — Он помчался по коридору в сторону кабины пилота.

— Каз? — позвала Бастилия. Он замер, оглянувшись назад.

— Твоя каюта в той стороне. — Она указала на боковой коридор.

— Кокосовые орехи, — вполголоса ругнулся он. Затем направился туда, куда показывала Бастилия.

— Точно, — заметил я. — Его Талант. Теряться.

Бастилия кивнула.

— Хуже того, он обычно выступает в роли нашего проводника.

— И как это вообще работает?

— Как-то странно, — ответила она, продолжая идти по коридору.

Я невесело вздохнул.

— Видимо, я ему не очень-то нравлюсь.

— Похоже, что ты производишь такой эффект на других людей при первой встрече. Мне ты тоже поначалу не нравился. — Она вперилась в меня взглядом. — И я до сих пор не уверена, что мое мнение поменялось.

— Какая ты добрая. — Пока мы шли по змееподобному телу дракона, я заметил большое светящееся пятно, которое располагалось между лопатками одной из пар крыльев. В том месте стекло искрилось и меняло положение, как если бы внутри была целая уйма граней и движущихся частей. Центр этого нагромождения сиял ровным, приглушенным светом — будто тлеющий костер. Время от времени свет заслоняли движущиеся фрагменты непрозрачного стекла. Из-за этого каждые несколько секунд свет становился слабее, а затем разгорался снова.

Я указал на сияние.

— Что это такое?

— Двигатель, — ответила Бастилия.

Шума, которым в моем понимании сопровождалась работа мотора, я не слышал: ни гула, ни движущихся поршней, ни горящего топлива. Не было даже пара.

— Как он устроен?

Бастилия пожала плечам.

— Я не инженер-силиматик.

— Ты и не Окулятор, — заметил я. — Но о Линзах знаешь достаточно, чтобы удивить большинство людей.

— Это потому, что Линзы я изучала. А силиматика меня никогда особо не интересовала. Ну же. Ты хочешь попасть в свою каюты или нет?

Я хотел, к тому же чувствовал себя усталым и просто пошел следом за ней.

Оказывается, силиматические двигатели не такие уж и сложные. Вообще-то разобраться в них даже чуть проще, чем в обычных двигателях Тихоземья.

Для этого нужна специальная разновидность песка, иначе называемая светопеском, которая светится при нагревании. Под действием такого света некоторые виды стекла производят необычные действия. Некоторые поднимаются в воздух, другие — наоборот, падают вниз. Остается лишь проследить за тем, чтобы свет попадал на нужное стекло в правильный момент времени, и двигатель готов.

Я знаю, что вы, тихоземцы, скорее всего, посчитаете это обыкновенной чепухой. Вы можете спросить: «Если песок настолько ценен, почему же он просто валяется у нас под ногами?» А все дело в том, что вы, как и следовало ожидать, стали жертвами ужасного заговора. (Вам это еще не надоело?)

Библиотекари лезут из кожи вон, чтобы люди не обращали на песок никакого внимания. Ценой неимоверных усилий они наводнили Тихоземье пустопеском — одной из немногих разновидностей песка, которая, по сути, не дает никакого эффекта, даже если его расплавить. А как лучше всего поступить, если вы не хотите, чтобы люди на что-то обращали внимание? Конечно же сделать это что-то как можно более рутинным и обыденным.

И даже не спрашивайте меня об экономической значимости пупочного ворса.

Мы, наконец, дошли до моей каюты. В ширину змеедракон был добрых двадцать футов, так что внутри оставалось предостаточно места для кают. Я, однако же, заметил, что все стены были прозрачными.

— Уединиться здесь будет сложновато, да? — спросил я.

Закатив глаза, Бастилия приложила руку к настенной панели.

— Потемней, — произнесла она. Стена тут же почернела. — Мы оставили стены прозрачными, чтобы корабль было проще спрятать от людей.

— О, — заметил я. — Стало быть, это не магия, а все-таки технология?

— Конечно. Ведь это под силу кому угодно. Не только Окуляторам.

— Но ведь драконом управляет Австралия.

— Да, но не потому, что она Окулятор, а потому что у нее есть летные навыки. Слушай, мне надо возвращаться в кабину пилота. Мама будет сердиться за то, что я так задержалась.

Я снова взглянул на Бастилию. Казалось, будто ее что-то гложет.

— Прости, что сломал твой меч, — сказал я.

Она пожала плечами.

— На самом деле я его все равно не заслужила.

— С чего ты так решила?

— Это все знают, — ответила Бастилия, и в ее голосе прозвучало нечто большее, чем просто горечь. — Даже моя мама сомневалась в том, что меня следовало посвящать в полные рыцари. Она думала, что я не готова.

— Она довольно сурова.

— Она меня ненавидит.

Я вперился в нее потрясенным взглядом.

— Бастилия! Я уверен, что твоя мама не испытывает к тебе ненависти. Она же твоя мама.

— Она меня стыдится, — возразила Бастилия. — Всегда стыдилась. Но… я не знаю, зачем обсуждаю это с тобой. Иди-ка вздремни, Смедри. Предоставь все важное тем, кто знает, что делает.