Алхимик из Леоса

— Это не вам решать, кузен! — вспыхнул Габриэль, порываясь всем телом в сторону графа. Ноя остановила его, схватив за плечо.

— Мои дети станут нормальными людьми. Сегодня вы мои гости. Надеюсь, завтра утром вы покинете мой дом навсегда…

После этих слов граф удалился в свой кабинет и приказал слугам принести ему много вина. Затворив двери изнутри, он просидел там целый день, не желая видеть более ни единого чародея.

Члены Братства Ловцов простились с Аделиной. Ноя долго не могла отойти от постели угасающей с каждым часом волшебницы. Обнимала и целовала её худые руки. Габриэль пустил скупую слезу. Митр, тяжело вздыхал и хватался за сердце. Бодан Змеелюб открыл свой лекарский сундучок и отдал служанкам некий порошок, наказал давать его Аделине вместе с водой. Мальчишка полуэльф старался успокоить Ною, крепко обнимая её. Возможно, таким образом он и сам искал успокоение.

Спустя несколько часов, когда Аделина вновь впала беспамятство, маги покинули замок Кордейн.

Спустя два дня после их отъезда Аделина умерла. Над замком, на её башне Грёз, подняли чёрный штандарт.

Пасс 4

С помощью специальных чернил алхимик Мишель Горознай нанёс пентаграммы на запястья своих рук. Из просторного ящика письменного стола он добыл небольшую каповую шкатулку и вытряхнул из неё серебряный медальон с изображением змеи, переплетающейся с лесным вьюном. Горознай потёр змейку на медальоне между пальцами и, почувствовав поалывание, надел знак на шею.

— Давненько я никого не вскрывал… Не разучился ли? — сказал сам себе алхимик.

На столе, освещаемые зелёным мерцанием алхимического фонаря, лежали давно приготовленные для работы инструменты и вещи: ножи разного размера из меди и серебра со множеством знаков на рукоятях, увеличительное стекло и плотные кожаные перчатки. На другом широком столе смердели распластанные останки демона. Огромные кожистые крылья твари были пронизаны кучей выступающих жилок. Пасть твари раскрылась сама собой, из неё вывалился длинный окровавленный язык. Зубы чем-то напоминали щучьи: клинообразные, загнутые внутрь пасти. Если кто попадётся на зубок демону, то вырваться сможет едва ли. Скудный шерстяной покров обуглился, мутные, бывшие чёрными радужки покрылись белёсой плёнкой. Даже в мёртвых, мутных глазах читалась дикая ярость. Казалось, что тварь вот-вот оживёт и кинется на мастера. От запаха гари, смешивающегося с запахом гнили, у мэтра свербило в горле.

Горознай поёжился от омерзения, взял перо и стал вести записи на мягком пергаменте.

«Существо, представшее моему вниманию, убитое магом по прозвищу Ласточка, не принадлежит ни к единой твари, которая могла бы быть сотворена или создана природой. То есть, происхождения, непременно, искусственного и неестественного».

Мастер макнул кончик пера в чернильницу и почесал за острым ухом белым опахалом.

«Судя по анатомическому строению, тварь не является химерой, то есть изготовлена из единого живого существа с помощью чёрной магии…»

Горознай перевёл дух. Ему стало немного не по себе от своих неожиданных выводов и нестерпимой вони.

«Остаётся выяснить, что стало основой для создания демона.»

Горознай сделал свет фонаря ярче, добавив в него немного больше зелёной жидкости, надел кожаные перчатки, взял большой медный нож, подошёл к останкам существа. Долго примерялся, потом рассёк грудь, с усилием разломал ребра. Увидев сердце демона, полуэльф отпрянул в сторону и опустил нож:

— О, Сцина, это человек!

Мишель снял кожаные перчатки и схватился за голову.

Пасс 5

В таверну «Пьяный подсолнух» завалились два странных типа в плащах.

Один из них относился к расе полуросликов. Тёмные коричневые волосы густо росли на его лице, только вокруг жёлтых глаз виднелись участки весьма шершавой кожи. Второй чужак являлся человеком с жёлтой, аккуратно стриженой бородкой. Человек этот то и дело посматривал в окно, наблюдая за входом в заведение.

Дочь трактирщика Ефимия тихо беседовала с чужаками:

— Это всё, что я знаю об алхимике Мишеле Горознае, — говорила девушка с чуть бледным лицом.

— Маловато, — проскрипел полурослик, сдувая пену с кружки пива и обгрызая рыбий хвостик. — Иди-ка, принеси закуси и подумай полутшее. Да пожившее!

Глаза Ефимии растеряно забегали.

Когда эти странные пришельцы за хорошее вознаграждение предложили девице рассказать о мастере Горознае, Ефимия согласилась. Чужаки точно не желали мэтру Мишелю Горознаю добра, а стало быть, были её единомышленниками. Особенно пугал её волосатый полурослик, рука которого постоянно хваталась то за острый топорик за поясом, то за её бедро, а глаза с хитрецой недобро щурились.

К таверне подъехал молодой, бритый наголо всадник на эльфийском коне.

«Вот кретин!» — подумала про себя Ефимия и встала из-за стола.

— Простите, уважаемые гости, мне нужно обслужить ещё одного клиента.

Альберт Кронос ворвался в таверну, жадно дыша от возбуждения:

— Ефимия, — крикнул он с порога. — Живее иди сюда и посмотри!