Алхимик из Леоса

— Милейшая, сейчас я очень добр, поскольку у меня ночью родился сын. Советую признаться и покончить с этим глупым делом. Ну а поскольку я всё-таки очень добр, то сделаю вид, что не заметил вредительской волшбы по отношению к представителю законной власти, — проворчал Робин, облизывая облупившиеся губы.

— Поздравляю, — прошипела ведьмочка, её взгляд остановился на человеческом черепе, что лежал на столе подле правой руки мага. — Твой отпрыск тебя погубит, как и ты погубил своего отца!

Похоже, это была последняя капля и так крошечного терпения комиссара и инквизитора Робина Ищейки. Он криво усмехнулся и щёлкнул языком. Когда на устах «Превеликого инквизитора» и «Кровавого бича ведьм» появлялась кривая усмешка, волшебники, преступившие закон, обычно тряслись от страха, проклиная своё происхождение.

Но эта косматая молодуха приехала в Леос недавно и видела его впервые в жизни. Сэр Робин встал и опёрся на столешницу обеими руками:

— Хватит кобениться, отвечай по совести, если у тебя она есть!

— Меня вынудили!

— Так… Кто и зачем?

— Вы, служители и прихлебатели Волшебного магистрата. Нам, ведьмам, маги житья не дают: отбираю хлеб, осуждают несправедливо во вредительствах. А мы тоже люди, нам жить как-то надо. Салоны магических услуг только магам разрешают открывать, мы, ведьмы, работаем из-под полы. Вот я и украла, и продавала; деньги нужны не только людям…

— Так… Это была ложь, а я жду правды, — скучающим тоном произнёс комиссар.

Ведьмочка вызывающе посмотрела на Робина. На её щеках блестели слёзы.

Инквизитор продолжил допрос:

— Если тебе нужны деньги, возьми в ратуше разрешение и работай честно! — словно подсказывал ей маг-инквизитор, не обращая теперь внимания на ведьмины слёзы и круглые колени. Таких и ещё более прекрасных колен он перевидал немало, немало и раздробил во время допросов с пристрастием. Но сегодня он всё же был действительно добр…

Ведьма, поняв, что на инквизитора не действуют ни обольщение, ни жалостливые речи, вытерла слёзы. В допросной комнате запахло вереском и багульником.

— Лицензия стоит денег, господин, которых у меня нет. Мне дочь надо кормить. Да, вы не ослышались, комиссар, у меня есть дочь и ей всего три года. Думаете, легко жить в бедности и особенно в презрении? Как только люди узнают, что я ведьма, начинают бояться и осуждать во всех своих несчастьях. Разве справедливо осуждать невиновную?

Услышав о ведьмином ребёнке, инквизитор припрятал свою циничную ухмылку:

— Где отец ребёнка? Почему он о нём не заботится?

— Сгинул, демон знает куда! Чтоб его чума прибрала!

— Так… Для волшебника, даже без особого таланта, честная работа найдётся всегда. Но только вам, ведьмам, подавай всё сразу и сейчас.

Ведьма развела руками:

— Лечить скотину или выводить фурункулы на чьей-нибудь заднице мне, ведьме, не доверяют! Да где вы видели ведьму, которую люди уважают и не боятся? Честная ведьма — даже звучит неприлично!

— Видел и не раз. Говоришь, волшба никому не нужна? Фурункулы на заднице тоже надо уметь лечить, — подковырнул комиссар подозреваемую. — Сожалеешь о содеянном?

— Шутишь! Я ещё чуму нашлю на этот гадкий город! — прорычала грозно ведьма, подпрыгнула, взметнулась под потолок допросной комнаты и кинула в инквизитора с писарем появившуюся в её пальцах тучу пчёл. — Будьте вы прокляты!

Пчелы, не успев долететь до инквизитора, посыпались на пол, как высушенные горошины. Сэр Робин взял человеческий череп со стола и зажал его под мышкой. Ведьма упала на пол, задымилась и захрипела, почувствовав внезапное удушье.

— Не дёргайся! — приказал инквизитор. — Тоже мне героиня. Кишка у тебя, девушка, тонка. В Леосе живут мэтры, которые от тебя и мокрого места не оставят. Научись колдовать для начала, а лучше приворожи мужика путного и живи как человек. Как твоё имя или прозвище?

— Кэтлин, — жалостливо пропищала ведьмочка.

— Красивое имечко. Пат-ри-кей! — завопил сэр Робин во весь голос так, что затряслись стены, посыпались пыль и паутина с потолка. Жирный паук, свесившись на тонкой паутине, сурово глянул своими глазищами на комиссара, приземлившись на его нос. Робин сдул его на пол, даже не пытаясь раздавить. Паук мгновенно скрылся в углу за полками.

Полурослик явился одним махом.

— Заковать в тиросские кандалы на три дня, выпороть розгами и выгнать с глаз моих вон! — сказал помошнику Робин, брезгливо отмахиваясь от ведьмы. — Попадёшься ещё раз, милейшая Кэтрин, вырву язык. Таков закон!

Патрикей вцепился в перепуганную девицу, которая превосходила его ростом почти на полметра.

— Шевели ножищами, — проворчал он на ведьмочку Кэтрин. — Я тебе покажу, как сапоги портить!

— Моя дочка, моя дочка! — вопила несчастная ведьма и упиралась.

— Раньше надо было думать! — проворчал Патрикей.