Алхимик из Леоса

— Ага, вот только не надо врать и трястись, мэтр, — невинность ты наша. Демон не сожрёт вас, пока я этого не пожелаю. Лезь живо, Нико, пошевеливай ногами, если не хочешь на костёр для потехи маркиза Харта и его лизоблюдов. Мы застигнем этого мастера за стеной врасплох. Нам нужно быстро действовать, уважаемый мэтр, шевелить мозгами и ногами тоже. Я покажу этому Лягушонку где гоблины зимуют!

После пережитого позора и унижения, в памяти чародейки, вдруг ясно всплыло лицо соседского мальчишки-полуэльфа с большим, как у лягушки, ртом, которого она встречала ещё в Леосе, на улице Чародеев. Вспомнив это, Мэгги ещё больше горела желанием отомстить за унижение, добраться до наглого полуэльфа за стены замка Кордейн. «Неужели это он — тот самый гадкий Лягушонок с большим ртом… Мальчишка, который знал её совсем другой?» — этот полуэльф напомнил Мэгги о жалком её существовании, об убитом ею учителе — белом маге Сеноне Кябоке, о слабости, позоре. И конечно о том, что когда-то она верила в любовь, дружбу и даже в бескорыстие.

Чернокнижница чувствовала, как в сердце шевелился, словно червь, тёмный дух, терзая её и приказывая уничтожить Леоноля.

— Какому лягушонку? Ты что, с ума сходишь? — не мог понять её побледневший Нико.

Нико смотрел на демона. Тот облизывался и жадно измерял алхимика пылающими красными глазами. Так обычно смотрели тигры из зверинца маркиза Харта на беспомощных козлят, которых им бросали на растерзание. Запах серы и мускуса ел глаза, а алхимик только недавно надел чистую одежду и выкупался в реке, несмотря на жуткий холод. Кукольник зажал нос пальцами приближаясь к твари.

— Так, об одной лесной хитрой зверушке! — огрызнулась на него девушка и двинула демона кулаком, приказывая склониться к ногам Нико. Потом она лихо вскочила на плечи второго демона, который покорно ползал за ней следом, крепко обхватила ногами спину твари. Демон закрутился, пытаясь высвободиться. Мэгги ухватилась за шерсть демона. Гнев переполнял её до крайней степени, толкал на риск, а перед глазами всё ещё стояло лицо мальчишки из прошлого. Нет, она должна уничтожить его, чтобы забыть навсегда!

Волшебница грозно прокричала:

— Полетели!

Демон взмыл в воздух с волшебницей на спине. Нико, раскрыв рот, глядел на их быстрый полет. Демон, которого ему нужно было оседлать, зарычал, щёлкнул жадно зубами.

— Сожрать меня хочешь? Подавишься! — отмахнулся от него Нико, провожая взглядом волшебницу, летевшую верхом на демоне.

Пасс 5

Искалеченных люди лежали на лавках, столах и прямо на полу каминного зала. Крепкий запах алхимических эликсиров и мочи пропитал стены, шпалеры и даже робу алхимика Мишеля Горозная. Раздавались стоны, крики, шёпот, хрипы, молитвы. Проклятья и бранные слова сыпались на головы врагов, иногда доставалось и Мишелю Горознаю. Полуэльф носился по залу и осипшим голосом отдавал распоряжения помощникам, зашивал и промывал раны, извлекал стрелы из тел и конечностей, собирал по частям раздробленные кости, сращивая их с помощью волшебной Силы. Если кто-то умирал, не смотря на всё приложенные Мишелем старания и силы, громко ругался на эльфийском, кусал до крови губы, читал короткую молитву богине Сцине, потом, шатаясь от усталости на длинных ногах, бежал на помощь к следующему раненому человеку. Леди Анна Кордейн, переодевшись в самое простое платье, всюду следовала за учителем. На практике обучалась лекарской науке. Лицо её то и дело покрывалось испариной от страха. За один день девице пришлось повидать столько, сколько она не видывала никогда в жизни. Если раньше юная графиня ловко вышивала узоры на шёлке и читала книги о любви, то теперь так же ловко зашивала шёлковой нитью раны и изучала алхимические приёмы алхимика Горозная. От вида умирающих, мертвых, искалеченных людей у Анны иногда темнело в глазах и подкатывал к горлу ком. Заметив это, Мишель не раз приводил ученицу в чувство. Подносил к её носу нюхательную соль в кругленькой берестяной шкатулке, которую всегда носил в кармане робы. Едкий запах соли, перебивая все иные запахи, ударял в нос, пробирая до слёз. Оседавшая на пол Анна вдруг вздрагивала, кашляла и приходила в себя.

— Держись, дорогая Ани, нет времени на слабость и страхи! — подбадривал Горознай ученицу.

Слова «Дорогая Ани!» действовали на старшую дочь графа лучше едкой нюхательной соли. Анна преодолевала страх, слабость, усталость, унимала дрожь в руках, принималась за дело целителя. Уже к вечеру девушка легко заживляла неглубокие раны, глубокие зашивала и знала, какой эликсир необходим в том или ином случае. Она с тревогой наблюдала за слабеющим на её глазах алхимиком.

Рана от стрелы на лице Мишеля время от времени вскрывалась и начинала кровоточить. Мишель пальцами соединял её края, стиснув зубы, прижимал к ней мокрый от крови платок. Алая кровь струилась по щеке Горозная и капала на ворот рубахи.