Алмазы Джека Потрошителя

– Вы не могли бы помочь мне с одним делом? – спросил Фредерик. – Сегодня ночью случилось убийство. Оно кажется мне… странным. Тело уже осматривали, но я бы хотел, чтобы и вы взглянули на него. Я доверяю вашему мнению.

Стоит ли говорить, что я сразу догадался, о каком убийстве идет речь? Что я испытал в тот миг? Величайший ужас. И величайший восторг, который я попытался скрыть.

– Я понимаю, – инспектор меж тем продолжал, – что отрываю вас от дел…

– Фредерик, я всегда рад оказать вам любую помощь. Но… у меня условие. – Опасная игра, но я был готов рискнуть. – Я помогаю вам, – сказал я, глядя в глаза Абберлину, – а вы помогаете себе. Вы расскажете мне о своих кошмарах. О слезах смерти.

Откажется. По лицу инспектора скользнула тень. Губы его сжались, запирая пережитый страх внутри тела. А кадык на худой шее дернулся.

– Согласен. – Он ответил спустя минуту, которая показалась мне самой долгой минутой в жизни.

– Что ж, тогда я всецело в вашем распоряжении…

Коляска ждала нас у больницы, и Абберлин запрыгнул в экипаж с не свойственной прежде легкостью. Я отметил, что хромота инспектора почти исчезла, а левая рука двигалась свободно, как будто и не было в этом теле никаких ран. И поскольку времени с последней нашей встречи прошло ничтожно мало, всяко недостаточно для физического восстановления, я с успехом поздравил себя: теория верна.

Работа отвлекла Абберлина от внутренних страданий. Его разум и душа слишком заняты, чтобы в них оставалось место для старых ран. Следует признать, что мои действия идут на пользу Абберлину.

Надеюсь, не только ему.

Нас доставили к моргу на Олд-Монтагью-стрит, заведению куда более пристойному, нежели моя больница. Абберлина здесь знали и ждали. Само помещение морга располагалось в подвале и имело внушительные размеры. Здесь царила приятная прохлада и стоял характерный формалиновый запах. Тела лежали в специальных ячейках, совокупность которых напомнила мне пчелиные соты.

– Нет, доктор. Сюда, – Абберлин указал на длинный оцинкованный стол.

На нем лежал холм человеческой плоти, прикрытый простыней. Вот сейчас я откину простыню и посмотрю в лицо той, которую убил.

Каково оно?

В переулке было темно…

– Мэри Энн, также известная как толстушка Полли, – произнес инспектор. И здесь, в царствии смерти, его голос звучал приглушенно, как если бы Абберлин опасался потревожить покой мертвецов. – Убита сегодня ночью.

Я взялся за простыню. Ну же, моя невеста, смертью венчанная, открой прекрасный лик.