Алов и Наумов

Может быть, потому, что мы живем стремительно, у нас иногда не хватает терпения и времени выслушать и понять другого человека. Заметьте, как мы спорим: каждый торопится высказать свое мнение, не очень вникая в рассуждения оппонента. Александр Александрович Алов, который ушел из жизни непозволительно рано, относился к категории тех, кто умеет уважать чужую точку зрения. При всем своем большом опыте, при огромном профессиональном мастерстве, при таланте, при всеобщем признании он был всегда обращен душой и сердцем не к себе, а к человеку, который рядом. С ним было спокойно и увлекательно разговаривать. Ты знал, что тебя слушают. Ты знал, что тебя понимают. Ты знал, что тебе хотят помочь. И это была не просто красивая поза, а сама суть замечательного человека.

Есть люди, рядом с которыми быть — напряженно. Не знаешь, чего ждать. Такой человек может неизвестно на что обидеться, неизвестно от чего взвинтиться, непонятно почему вдруг загрустить… И ты все время как на вулкане. И подобных людей немало, особенно в искусстве.

А есть другие, с которыми чувствуешь себя легко и уверенно. Таким был Александр Александрович. Это не значит, что он был добреньким и уступчивым, лишь бы от него отстали и не мешали ему спокойно жить. Нет, у него всегда была своя твердая позиция в искусстве и в жизни. Но только в борьбе за свою позицию он не унижал оппонентов.

И конечно же, Александр Александрович был человеком великого мужества. Можно только предполагать, какие мучительные и страшные мысли терзали его, знавшего о своем недуге. Но на людях этот тяжело больной человек вел себя не то что ровно, а я бы сказал — подчеркнуто ровно. Он был спокоен. Остроумен. Чуть-чуть задирист, но всегда добродушен. Он никого не хотел обременять своим горем — это тоже редкая черта.

Этот человек жил не для себя, не ради себя. И вот — ушел он из жизни и завещал нам беречь ту прекрасную атмосферу добра и внимания к людям, которая всегда была вокруг него.

Говорят, незаменимых людей нет, а я бы заметил: нет незаменимых профессий и мест. Но нельзя заменить человеческую личность, которая создавала вокруг себя особый мир, живые взаимосвязи, неповторимую атмосферу общения. Придет другой человек — и будет другая атмосфера, другие отношения. Уверен, что меня поддержат все, кто трудился рядом с Аловым и Наумовым в картинах «Павел Корчагин», «Ветер», «Мир входящему», «Бег», «Легенда о Тиле», «Тегеран-43».

^{«Легенда о Тиле». Клаас (Михаил Ульянов) перед сожжением}

Без компромиссов

(Валентин Железняков)

^{Валентин Железняков Середина 1970-х}

Первой картиной, на которой я встретился с Аловым и Наумовым, стала «Легенда о Тиле», потом были «Тегеран-43», «Берег», мемориальная лента «Алов», затем с Наумовым «Выбор», «Закон», «Десять лет без права переписки».

^{В. Железняков, А. Алов, В. Наумов. «Легенда о Тиле»}

Работать с ними тяжело. Тяжело, но очень интересно. Потому что они принадлежат к тем художникам, которые считают, что на компромисс идти нельзя. У них это чувство очень обострено, отсюда и высокая требовательность. Трудно и потому, что их двое. Хотя это же имело и положительные стороны. Ведь в каждом человеке превалирует либо эмоциональное, либо рациональное начало. А дуэт Алова и Наумова составлял идеального режиссера.

С ними я впервые почувствовал вкус к тому, что назвал для себя «целенаправленной импровизацией». С разными режиссерами бывает различная степень проработки материала до начала съемок. Начиная от такой, когда прорисовывается буквально каждый кадр, полностью выверяются все монтажные стыки и затем, в строгом соответствии с разработкой, ведутся съемки, и кончая полной анархией, когда постановщик просто не знает, с какого конца начать. У Алова и Наумова совсем другое дело. У них на площадке непрерывно шел процесс импровизации, но с очень точной задачей. Они никогда не бывали задавлены материалом, а свободно в нем ориентировались. Многое у них рождалось прямо на площадке. И вовсе не потому, что они не знали, чего хотели, а от понимания того, что малейший нюанс (погода, самочувствие актера и т. д.) может многое поменять.

^{«Тегеран-43». На улицах Нью-Йорка. Адвокат Легрэн (Курд Юргенс)}

Вот вам пример из «Легенды о Тиле». Однажды мы ехали со съемки по новой для нас дороге и вдруг увидели совершенно поразительное место возле какого-то химического предприятия. Это была настоящая пустыня, но розового цвета. Из песка розового цвета торчали коряги, тоже розовые. Оказалось, что химзавод десять лет спускал сюда какие-то остатки, убивая все живое. Но выглядело все это невероятно выразительно и интересно. Я обратил на это внимание режиссеров, и буквально через два дня они написали совершенно новую сцену, чтобы использовать «розовую пустыню». Это тот эпизод, где встречают прокаженного.