Алтарь страха

Более того, хоть убей, но сейчас он никак не мог понять, чем же таким Арлен привязала его к себе. А ведь должен был бы помнить — ведь именно это было причиной его преступления. Но не помнил. Даже если принять во внимание все желания и эмоции юности, все равно простого чувства ненависти для совершения преступления недостаточно, тем более для такого рассудительного человека, каким он был. Перебирая в памяти заблуждения молодости, он никак не мог отнести себя к сумасбродам. И если он решил избавиться от Арлен таким образом, значит, для этого были весьма веские причины. Следовательно, когда-то где-то он совершил нечто, могущее впоследствии разрушить его карьеру. Об этом, очевидно, знала Арлен и этим удерживала его около себя.

Но вот тут даже намека на воспоминания не существовало. Что же он такое совершил? Кражу? Вооруженное ограбление? Растрату или подлог? Перебрав в памяти всю свою жизнь, от младенчества до молодости, он так и не нашел ни одного проступка, последствия которого могли бы заставить его оказаться в когтях бесстыдной женщины. В памяти всплывали мелкие проделки — типа разбитого окна. Но не более.

Он устало потер лоб, понимая, что длительное нервное напряжение может сыграть злую шутку даже со здоровым человеком. Интересно, подумал он, не испытывали ли умственных провалов в таких ситуациях те мыслители, с которыми ему приходилось работать. Он припомнил, как сам раз или два довольно бесстрашно подвергал анализу собственное умственное состояние. А может быть, у него просто прогрессирует невменяемость? Ведь если он испытал легкое сумасшествие тогда, то, может быть, просто пришел к полному безумию сейчас?

До Ханбери он добрался, когда уже стемнело. Сняв номер в небольшом отеле, он провел скверную ночь, встал с опухшими глазами и позавтракал без аппетита. Первый автобус на Бэльстоун уходил в половине десятого. На нем он и поехал, оставив портфель в гостинице.

Автобус доставил его к месту назначения в четверть одиннадцатого. Он оглядел улицу, совершенно ему незнакомую. В этом, правда, он не узрел ничего загадочного. За двадцать лет город может здорово измениться. Иногда от прежнего вида и следа не остается: сносятся старые дома, возводятся новые, застраиваются пустыри, разгребаются свалки. За двадцать лет деревушка превращается в поселок, поселок вырастает в населенный пункт, а тот становится городом.

Судя по всему, Бэльстоун ныне представляет собой небольшой поселок городского типа с населением примерно в четыре тысячи жителей. В общем, побольше, чем он ожидал. Брэнсом и сам не понимал, почему этот поселок представлялся ему совсем крошечным, может быть, нечто притаилось в подсознании и что-то теперь подсказывало ему?

Он несколько минут простоял на улице, не зная, что делать дальше. Он никак не мог понять, почему внутренние страхи пригнали его именно сюда, разве что просто инстинкт — без всяких доводов — привел его в это место. Возможно, сработало расписанное во многих романах желание преступника вернуться к месту преступления. Да, скорее всего. Он действительно ощущал неодолимое стремление посетить место действия. Даже не зная, где же оно находится на самом деле — на юге, на севере, на западе или на востоке.

В памяти сохранилось лишь видение сельской дороги, ничем не отличающейся от тысяч других дорог. Перед мысленным взором вставала довольно яркая картина: прямая двухполосная дорога, гладкая, щебеночная, с молодыми деревьями, посаженными с интервалом в пятьдесят футов. Вокруг поля с кукурузой, выросшей по колено. Особенно ярко выделялось одно дерево, то самое, среди раскинувшихся корней которого он и выкопал дыру. Тело он пропихивал головой вперед. Последними под дерном исчезли ее туфли.

И все это произошло, должно было произойти, где-то в Бэльстоуне. Может быть, в миле от города или в пяти — десяти? Он не знал. И в каком направлении? И этого он не знал. Улица не давала никаких подсказок.

Наконец он решил разобраться с этой проблемой так, чтобы не вызывать любопытных расспросов. Наняв такси, он сообщил водителю, что находится здесь по делам и ищет в окрестностях города место для размещения небольшой фабрики. Водитель, приняв Брэнсома за лицо значительное, провез его по всем окрестным дорогам в радиусе десяти миль от Бэльстоуна. Но время было потрачено впустую. Ни в одном месте пассажир не удовлетворился открывшимся пейзажем.

Когда они вернулись к изначальной точке, Брэнсом сказал водителю:

— Мне представляется некое кукурузное поле вдоль двухполосной дороги. По краям дороги через равные интервалы высажены деревья. Знаешь такое местечко?

— Нет, шеф. Я провез вас по всем дорогам, выходящим из города. Больше не осталось. А таких дорог я не знаю. Разве что ближе к Ханбери. Поезжайте туда, если хотите.

— Нет, спасибо, — торопливо сказал Брэнсом. — Мне определенно советовали Бэльстоун.

— Может быть, ошиблись, — сказал водитель. — Даже мудрецы ошибаются. — С этим философским высказыванием он и уехал.