Алый Крик

Самая простая стратегия в мире: когда вас преследуют два противника, вбейте между ними клин. Заставьте усомниться друг в друге. Наполните часы их беспокойного сна намёками на сомнения. Здесь нет ничего блестящего и гениального – такое мог придумать любой профан. Только вот… Только Пента Корвус не была профаном. У неё такие вещи получались лучше, чем у нас, и она хотела, чтобы мы это знали. Иначе зачем тратить время на священника? Почему бы просто не убить нас?

Потому что Странница должна была доказать самой себе, что права. Речь шла не только о заразе или уничтожении джен-теп. Её путешествие посвящалось вере.

Монахи Сада Безмолвия. Члены ордена Алых Слов. Конечно, они обладали информацией, которую хотела получить Пента Корвус, но не было никакой необходимости убивать их. И всё же она заставила всех этих монахинь сброситься со скалы, как будто ненавидела их ещё больше, чем нас.

Затем – священник из придорожного храма. Странница хотела, чтобы мы увидели её презрение к его убеждениям. Ей нужно было поделиться этим с нами.

А как насчёт жителей Тинто-Реи? Насколько я могла судить, они не были особо религиозны… Но затем я поняла, что они тоже имели свою веру. Я много путешествовала, но никогда не встречала людей, которые так сильно верили бы в благородство простой жизни в трудных условиях приграничья.

Мне вспомнились танцы в Тинто-Рее. Вспомнилось, как горожане делились со мной едой и улыбками, как обещали отыскать дом для Бинто.

Вспомнилось игривое прикосновение Лириды к моей руке.

Это видение быстро исчезло, сменившись другим – пальцы, вцепившиеся в меня, откушенные языки, умирающие один за другим люди и горящий магистрат.

Как я уже говорила, я никогда не была религиозна. Почему же теперь мне казалось, будто кто-то крадёт у меня веру?..

– Фериус? – сказала Рози. Её тень упала на песок передо мной. – Тебе всё ещё худо?

– Я в порядке.

Пауза… нет, колебание. Потом Рози спросила:

– Тогда почему ты стоишь на коленях?

Однажды я пыталась узнать у Энны, есть ли у аргоси какая-нибудь религия. В ответ она изогнула бровь и вернулась к рисованию новой карты масти щитов для своей колоды. Энна как раз недавно вернулась из поездки в Даром, где, я полагаю, произошли какие-то политические перемены.

– Значит, ты ни во что не веришь? – не отставала я.

Она сделала ещё один мазок – Энна рисовала самые красивые карты на свете – и отложила кисть. Потом она придвинула стул к раскладному креслу, в котором я сидела, расположившись в её маленькой мастерской.

– Вот во что верят аргоси, Фериус.

Она постучала пальцем по моему виску.

– А ещё в это.

Её рука переместилась к сердцу.

– И особенно в это.

Энна прижала указательные пальцы к уголкам моих губ и потянула их вверх – пытаясь, я полагаю, изобразить улыбку.

Это происходило вскоре после того, как она удочерила меня, так что я была ещё малость пуглива.

Я подалась назад.

– Нельзя поклоняться улыбке.

Энна ответила – в той своей манере, когда всё, что она собиралась сказать далее, могло быть как великой мудростью, так и просто окончанием разговора.

– Покажи что-нибудь более достойное моей преданности. Я тотчас же упаду на колени и обращусь в эту веру.

Не знаю, существуют ли боги или святые, которые наблюдают за нашим миром. Не мне судить. Но проведите часок в компании Энны – и вы удостоверитесь, что чудеса случаются.

Мне очень жаль, мама.

Я поднялась на ноги, отряхнула белый песок со штанов и взяла Бинто за руку, чтобы отвести его обратно к Квадлопо.

– Солнце садится, – заметила я. – Лучше отъехать подальше и разбить лагерь.

Рози кивнула, но не произнесла ни слова. С этим пора было что-то делать.

– Я приду к тебе в палатку сегодня вечером, когда Бинто ляжет спать, – сказала я. – Ты расскажешь мне остальную часть своей истории.

– А потом? – спросила она.

Я подняла Бинто в седло и села позади него. Толкнула коня ногами в бока, приказывая ему нести нас дальше в пустыню.

– Потом я решу, верить тебе или нет.

Глава 36

Энрахо

Я не знаю, когда это началось. Я думала… Я искренне верила, Фериус, что, критикуя Путь Пяти Воронов, я просто поддразниваю и подкалываю свою наставницу. Все ученики так делают. Это способ постичь учение, сперва подвергая его сомнению.

Пента Корвус всегда была так уверена в своих действиях, уверена в своём пути. Она смеялась над моими доводами чаще, чем воспринимала их всерьёз. На каждую философскую атаку, которую я пыталась предпринять, у Пенты была контратака или отвлекающий манёвр. Она казалась очень счастливой, очень уверенной в себе. Откуда мне было знать, что я разрушаю её путь?