Алый закат в Лейкхерсте

Переведя дух, Женька ухватил обеими руками меч и начал его поднимать. Непослушная железка норовила выскользнуть из неудобных рукавиц наземь. Вовка тоже боролся со своим рыцарским орудием, которое никак не хотело сделать правильный и красивый замах. Наконец, героически поднатужившись, Женька поднял меч над головой. Некоторое время рыцари выделывали незамысловатые па друг вокруг друга, напоминая танцующих петухов в курятнике, и с силой удерживая мечи в замахе. Сцена завела зрителей до предела, толпа жаждала интересной развязки. Немного побалансировав в вертикальном положении, железный клинок решил жить собственной жизнью. Меч закрутился, будто лист клёна на осеннем ветру, и увлёк за собой и самого рыцаря.

— Вовка берегись, — только и успел крикнуть Женька, как меч упал на плечо соперника.

Вовка взвыл и рухнул навзничь, вспоминая все студенческие присказки из ненормативного лексикона малокультурных личностей. Женька тоже не удержался на ногах и, споткнувшись о лежащего Вовку, следом обрушился на него сверху.

— Ой, ёй! — завыли храбрые рыцари изо всей дурацкой мочи.

— Есть бой! — заорали господа на трибунах и простой люд.

Зрители в красном секторе скандировали:

— Жень-ка, Жень-ка!

Болельщики из синего сектора переживали:

— Вов-ка! Вставай!

Подняться самостоятельно бойцы не смогли. Прибежали слуги и временные оруженосцы, заботливо выделенные бойцам жестокими судьями. Взявши рыцарей за ноги, они ловко растащили их по разные стороны поля. Трибуны синего и красного секторов ревели от дикого восторга, такого зрелища горожане ещё не видывали ни на одном турнире. После перерыва оруженосцы и слуги посадили рыцарей на лошадей, дали бойцам по копью.

— Второй раунд — бой на копьях! Жюст! — воззвал герольд и отмахнул флажком.

Слуги хлестнули рысаков по крупу так, что те взвились на дыбы, чуть не сбросив неумелых всадников на землю. Чудом не упав наземь, Женька и Вовка неслись навстречу судьбе, с ужасом сожалея об упущенной возможности обучиться верховой езде. От непрямого удара в латы оба копья выскользнули из подмышек. Женька не удержался в седле, упал на траву, едва не угодив под копыта. Лошадь шарахнулась в сторону и заржала. Вовка проскакал чуть дальше, однако и он не достиг конца поля, свалился вниз. Зрители кричали, ревели и свистели, топали ногами, неистово колотили палками по бревнам, на которых сидели. Дамочки в экстазе махали оторванными от нарядов рукавами.

Благородные рыцари тамплиеры во главе со вчерашними судьями: месье Робером де Краоном, папой Иннокентием Вторым и сеньором Моней Шмакони — вытирали мокрые от слёз глаза.

— Ой, больше не могу смеяться, все бока болят, — сказал папа Иннокентий Второй.

— А у меня судороги и нервный тик, — пожаловался сеньор Шмакони. — Какой приговор вынесем нашим жюте?

— Сейчас узнаем. Адель, скажи-ка, который из добрых бойцов лишил тебя невинности? — сквозь икоту спросил у дочери месье Робер де Краон.

— Эх, папа, эти рыцари, пожалуй, действительно из будущего, где нет ни лошадей, ни турниров, ни рыцарских лат! Я бы хотела отправиться вместе с ними в их время.

— А что такого? Девочка наберется ума-разума, — развел руками сеньор Шмакони. — А достойные рыцари пусть расскажут о нас правду. Уже сейчас в хрониках халифата о тамплиерах пишут небылицы.

— Привести подсудимых! — велел месье Робер де Краон стражникам.

— Приговор. За нарушение субординации и непочтительное обращение к преподавателям, за карикатуры в виде «Осла Шрёдингера» и лень вы обязаны вернуться домой и окончить курс учебы. Адель, непослушная дочь своего отца, достойного месье Робера де Краона, отправляется туда же для обучения вашим премудростям.

— Прощай, папа, ты самый лучший отец в мире! Я люблю тебя! — сказала юница и обняла месье Робера де Краона.

— Прощай, Адель, помни о чести фамилии! Будь счастлива, — напутствовал отец. — Берегите девочку, «рыцари» из будущего.

— Обещаем, Великий магистр, — хором ответили Женька и Вовка. Мягкий приговор средневекового суда их подбодрил.

Молодых людей и юную Адель в сопровождении стражников из отряда крестоносцев и горожан на закате дня отвели к деревянному мосту, перекинутому через долгую реку Лету. Адель облокотилась на ажурные чугунные перила и глянула вниз. Бурные воды холодными и прозрачными потоками слёз ревели на перекатах и громыхали камнями, закручиваясь в синие жгуты между валунами и скалами. Речные звуки перекрывали прощальные и напутственные крики. В сиреневых сумерках обозначились искорки звёзд, нечётко отразились в воде. Серпик Луны выглянул из-за зубца сторожевой башни. Взявшись за руки, молодые люди едва дошли до середины моста, как пошёл снег, и начавшаяся метель скрыла знакомые силуэты от глаз провожающих. В этом месте детище профессора Эммануила Альбертовича Шмакова, по сути являющееся машиной времени, не только обладающей искусственным интеллектом, но и своеобразным чувством справедливости, внесло свои коррективы в судьбы новоиспечённых странников. Град Метаморфный, ничтоже сумняшеся, отправил всю троицу в другой сектор мировой истории, где царило иное время.