Алый закат в Лейкхерсте

— Мы взываем к милосердию месье Робера де Краона, — учтиво поклонился другой паломник, суховатого и аскетичного вида старец, черноволосому мужчине, крепко держащемуся в седле. — Вон они!

Корявый палец трясущейся руки аскета направил взор всадника на другую сторону площади, где был постоялый двор.

— Сарацины! — загалдели хором паломники, указывая перстами на Женьку и Вовку. — Вражины сеют смуту среди добропорядочных христиан, держащих путь ко храму Гроба Господня в Иерусалим!

Аскет подал месье Роберу де Краону измятую бумагу:

— Лазутчики распространяют богомерзкую хулу на папу Римского и на вас, Великий магистр. Я чую, посланники халифа преследуют нас повсюду и даже здесь, в благородном городе, что раскинулся на берегу Мертвого моря. Шпионы халифата достойны Страшного Суда!

— Темплум Соломонис! — главный крестоносец воздел руки к небу и, перекрывая шум внезапно налетевшего грозового ветра, зычным голосом приказал: — Именем короля Франции арестовать!

Орденоносцы ловко заарканили лазутчиков, заставив Женьку и Вовку бежать вслед за конями. Ударил разряд молнии, и мощные струи дождя обрушились на город, превратив единственную площадь в грязевую жижу, хлюпающую под ногами и копытами лошадей. Друзей втолкнули в темницу и закрыли дубовые двери на засов.

— Завтра суд, антихристы! — крикнул стражник напоследок.

* * *

НА РАССВЕТЕ ИЗРЯДНО напуганных «сарацинов и лазутчиков» привели в зал суда. В левом кресле, возвышающемся на пьедестале, сидел Великий магистр месье Робер де Краон. В середине восседал папа Иннокентий Второй. В кресле справа сидел Моня Шмакони, глава города. Сегодня главный тамплиер слез с коня и снял рыцарские доспехи. Поэтому молодые люди могли беспрепятственно разглядеть историческую личность, несмотря на тусклый свет, едва проникающий сквозь узкие арочные оконца в каменный зал, обрамлённый гладкими мраморными колоннами.

Худощавый мужчина высокого роста имел глубоко посаженные глаза бездонно-чёрного цвета. Орлиный нос с горбинкой в сочетании с заострённым подбородком и торчащей клинышком бороды придавал ему вид хищной птицы. Скупые и нервные движения правой руки, беспрерывно проверяющие наличие меча в ножнах, выдавали его как жестокого и немилосердного человека.

— Подсудимые, встаньте! К нам в руки попали бумаги, изобличающие вашу вражью деятельность, — магистр потряс ими перед зрителями, сидящими на скамейках поодаль. — Что скажете?

Как только тамплиер заговорил, его гнусавый говор тут же выудил из памяти друзей знакомый образ.

— Мы случайно оказались в вашем городе и раньше никогда не бывали здесь, — сказал Женька.

— Что, сарацины, разве это не ваше? — вкрадчиво спросил Великий магистр, лицом и фигурой поразительно схожий с доцентом Лиходеевым.

Женька и Вовка подошли ближе и взглянули на бумаги:

— Осёл Шрёдингера, — озвучил Вовка.

— Эти еретические рисунки являются карикатурами на уважаемого сеньора Моню Шмакони, главу города тамплиеров, а также на Великого магистра месье Робера де Краона, воспитывавшегося преподобным Асмо де Лиходье.

— Господа хорошие, мы — бедные студенты. До вчерашнего дня никого из вас никогда не видели и не знали. Рисунки — вовсе не карикатуры, а дружеский шарж на наших преподавателей, — оправдывался Женька.

Обстановка недоверия в суде нарастала. Простые горожане шумели, группа каноников в рясах, злобно сверкая глазами из-под капюшонов, визгливо завывала и потрясала кулаками, судьи перешептывались.

— Где же вы обучаетесь, сеньоры студиусы? — иронично спросил Великий магистр. — Назовите имя хоть одного досточтимого лектора в вашем университете и его дисциплину.

Друзья переглянулись.

— Самый досточтимый лектор — это доцент Асмо де Лиходье. Он ваш благородный потомок, ведь мы люди из будущего.

— Вот как? Возможно ли путешествовать во времени, да еще безнаказанно? — спросил сеньор Моня Шмакони, ни дать ни взять дальний предок профессора Эммануила Альбертовича Шмакова.

— Безнаказанно, пожалуй, нельзя, вот вы нас и судите.

— Не знаю, как там потомок, а мой учитель, преподобный Асмо де Лиходье, очень хорошо владел не только писанием, но также мечом, копьем и неплохо скакал на лошади.

Судьи зашептались, вероятно, изыскивая способы наказания для сарацинов или непрошеных гостей из будущего, если они не лгут, конечно.

— Суд удаляется на совещание, — сказал папа Иннокентий Второй и стукнул молотком по столу...

— Встать, Суд идет!

Вошли те же и вместе с ними юная очаровательная брюнеточка в бордовом платье из парчи. Тонкий стан, немилосердно стиснутый корсетом, и глубокое декольте, выдававшее нахальному взгляду мужчин немало достоинств хозяйки наряда, поразили молодых людей в самое сердце. Юница встала рядом с месье Робером де Краоном, исподволь поглядывая на пленных хищным оком незамужней дамы.