Амандина

— Большие шкафы и комоды в комнатах наверху полны одежды. Подберите себе. Время от времени я ношу вещи мадам. Блузка, дамское белье, ночная рубашка. В комнате, где спит Амандина. Что-то можно переделать для нее, хотя…

— Спасибо. Я разбужу ее и вымою. Она будет счастлива прогуляться к реке.

— Не торопитесь. У нас есть сыр и хлеб. Абрикосы. Кухня не топлена, я разведу огонь и накрою для нас здесь. У меня есть немного информации о следующей части вашей поездки.

— Мы уедем завтра?

— Я думаю, через день. В воскресенье. Строго на север, как я понимаю. Оставшаяся часть пути. Хотя вы знаете, планировать бесполезно.

— Знаю.

— Я надеюсь, что вы хорошо отдохнете здесь, Соланж. В деревне спокойнее, чем в местах, откуда вы пришли. Единственные, на кого здесь охотятся, — это дикие зайцы.

— Откуда вы? Я подразумеваю, теперь, когда боши ушли, почему вы все еще здесь?

— Обо мне ни слова. Помните?

— Доминик сказала, что мы можем подобрать одежду вместо износившейся. После ванны взглянем? — спросила Соланж.

— Я выберу для тебя, а ты для меня, хорошо?

Обернутая в полотенце девочка приставила маленький обитый материей стул к открытым дверям большого шкафа, забралась на него и начала инспектировать гардероб, пренебрегая жакетами и блузками, отодвигая атлас, все быстрее и быстрее, пока:

— Это. Смотри, Соланж. Это — платье, которое ты должна надеть. Ты будешь красива, как балерины в «Лебедином озере».

Она спустилась вниз со стула с синим шифоновым вечерним нарядом в руках. Перед зеркальной дверью в ванную девочка приложила платье к себе и сделала несколько танцевальных па.

— Соланж, ты должна.

— Что?

— Скажи «да», пожалуйста, скажи «да».

— Слишком велико, — произнесла Соланж, даже не примерив.

— Не слишком.

— Здесь можно подобрать булавками. Будь осторожна, или ты порвешь его. Оно прекрасно, но мы собирались прогуляться до реки, а потом есть сыр и абрикосы у огня. Едва ли платье для…

— Мы только покажем Доминик. Пожалуйста, пожалуйста.

— А что мы наденем на тебя? Твоя кружевная юбочка фактически расползлась, и ни одна из вещей мадам тебе не подходит.

— Я надену свой свитер и вельветовые брючки. Они еще чистые на вид.

— У меня есть идея получше. Кружевная юбка с моим желтым свитером. Я не носила его с тех пор, как мы покинули монастырь, и он закроет большинство дыр. Ты будешь видением.

В каждую атласную петельку Соланж продевала жемчужину, Амандина поцеловала ее в щеку.

— Скорее, скорее, я хочу видеть.

— Наберись терпения, эти петли настолько малы, а ты вертишься.

Какая она тоненькая! Тоньше, чем раньше? Возможно, нет. Выросла за эти десять месяцев, окрепла. Но такая тонкая!

— Готово, иди, любуйся.

Желтый свитер падал на колени, и широкие кружева волной выбивались по подолу. Эффект Амандине понравился, и она побежала искать туфельки.

Они смеялись, спускаясь по лестнице, обнаружили у камина Доминик, покрутились перед ней и сделали реверанс.

— Я буду иметь честь разделить трапезу с двумя такими прекрасными дамами. Если бы я знала, что сегодня мы переодеваемся к обеду, я бы конечно…

— Вы и так прекрасны, — сообщила Амандина Доминик.

— По крайней мере, позвольте мне предложить вам аперитивы. И конечно, мы нуждаемся в музыке. И я думаю, что у Амандины должны быть цветы в волосах.

Доминик завела граммофон. «Народные песни из Пуату», объявила она, наливая желтый ликер в два маленьких толстых стаканчика. Для Амандины — сироп с водой.

— Я сейчас вернусь. Только выйду в сад, — пообещала Доминик.

— Почему у нас не было аперитивов в монастыре? — спросила Амандина у Соланж. — И почему наша униформа не шилась из шифона? Мы могли бы заниматься благотворительностью, молиться и петь хоралы в шифоне точно так же, как и в серой сарже.

— Возможно. Представь, как шифон изменил бы нас всех? Кто мог бы быть жестоким в воздушном платье?

— Я думаю, матушка, возможно, попробовала бы.

— Да, если бы Паула была здесь, возможно, мы подобрали бы платье и для нее. Ты в кружевах, я в шифоне, какое платье подошло бы Пауле?

Доминик вошла с красными ивовыми веточками, которые она сплела в круг. Получился венок. Доминик закрепила его найденной в ящике маленького стола проволочкой и протянула венок Амандине.

— Можно примерить.

Венок был немного великоват, падал на лоб, но из-под него сияли глаза девочки. Амандина бросилась к зеркалу и сообщила:

— Похоже на корону, которую Иисус носил на кресте.

Амандина начала вытягивать веточки, уже запутавшиеся в ее волосах.

— Нет, нет, оставь, пожалуйста. Это похоже на диадему, которая держала свадебную фату Красавицы, помнишь? — спросила Соланж.

Доминик начала подпевать грустному голосу из граммофона, и Амандина, забыв о венке, пошла петь с ней.

— Мой отец дал мне мужа, но у меня есть любовь. Я люблю тебя, не забывай меня, — пела несчастная невеста Пуату.

Доминик убедила Соланж поддержать их с Амандиной.

— Люблю тебя, не забывай меня.

Доминик встала, чтобы поменять пластинку.

— Ах, вот она. Вы знаете эту песню?

Женщина пела на немецком языке, а Доминик подпевала глубокому, хриплому голосу. Когда песня закончилась, Доминик открыла глаза и повторила последнюю строчку еще раз.