Амаранты. Одаренный

Он начал рассуждать и сопоставлять факты. Кровать не его, потому что он гостит у Квена. И он не один, поскольку собаки, особенно молодые самцы-одиночки, предпочитают спать, сгрудившись вместе. Тэмма не мог поверить, что он так крепко спал, учитывая теплое давление со всех сторон.

Тэмма открыл глаза и прищурился. Куда он подевал очки? Вообще они нужны были ему больше для чтения, так что осмотреться и сориентироваться он мог и без них, даже в серых предрассветных сумерках.

У дальнего края ложа, заваленного мехами и одеялами, растянулся дядя Квена. Судя по рассыпавшейся рядом гриве синих волос – и несмотря на вечную критику собачьих порядков, – рядом с Лаудом устроился Лапис. Видно, заимствовал тепло его тела.

Лежавшая поверх рука сместилась, и кто-то схватил Тэмму за плечо. Прямо над ухом раздался низкий негромкий голос:

– Доброе утро, Тэмма Субару.

Не Квен.

Тэмма пришел в смятение. Он-то был уверен, что заснул между Эвером и Квеном.

– Надеюсь, мои сыновья хорошо вели себя в мое отсутствие. Жаль, что так получилось, я предпочитаю приветствовать наших гостей лично.

Тэмма немного повернулся – и оказался лицом к лицу, известному всему миру. Хармониус Стармарк. Он лежал между самим Хармониусом Стармарком и… и его ребенком. Это ужасно? Или такое не принято только у медведей?

– Господин пресс-секретарь! – выдохнул он, соображая, что сказать дальше. Поблагодарить? Попросить прощения? Представиться?

– Успокойся, мальчик, успокойся. Нет причины поджимать хвост.

Он полулежал на боку, откинувшись на гору из полудюжины подушек. Медные глаза вблизи и впрямь завораживали.

– Это мы вторглись к вам. Слишком много отчетов, слишком много вина, да и время слишком позднее. Нам предложили переночевать здесь, поскольку Лапису это привычно, а Лауд был достаточно любезен, чтобы нас впустить.

– Я… Тэмма.

– Да, знаю. Спокойно, мальчик, – повторил он и осторожно взъерошил Тэмме волосы. – Я здесь только для того, чтобы лично подтвердить гостеприимство моих сыновей. И удовлетворить свое любопытство. Буду честен. Я видел твое заявление о поступлении в школу, прочитал сочинение и все остальное. Ты хорошо себя показал, но я из тех, кому важно при знакомстве как следует обнюхать человека.

Хармониус Стармарк его проверял. Как будто он, Тэмма, представлял собой какую-то угрозу их безопасности.

– Я никому не скажу.

Густые брови взлетели вверх.

Тэмма решился на вторую попытку:

– Если вас беспокоят сплетни или что-то в таком роде, так я никогда не стал бы никому рассказывать о вашей личной жизни.

– Спасибо за твою преданность мне и моим близким. – Хармониус в последний раз потрепал мальчика по голове и убрал руку. – Хорошо, что ты попал к собакам. Ты ведь мечтал о стае, не так ли?

Как?.. Ах да. Он читал сочинение. Тэмма зажмурился и замер в молчании.

Хармониус толкнул своего младшего сына:

– Эвер, помоги мне с твоим новым другом.

Малыш, свернувшийся у Тэммы на руках, сонно поморгал, но тут же воскликнул:

– Папа!

Он прыгнул на отца, а тот перекатился на спину и, держа маленького сына на вытянутой руке, снисходительно улыбался, пока Эвер извивался и хихикал.

Тэмма сел, нашел свои очки, провел рукой по незнакомой ткани одолженной ему пижамы. Наблюдая, как возятся отец и сын, он чувствовал себя непрошеным гостем. Он украдкой покосился на Лаписа – тот продолжал спать, не обращая внимания на шум. Лауд слегка кивнул Тэмме, и он ответил таким же кивком.

Тут-то он и осознал, что в меха завернулся еще кто-то. Он увидел обнаженное плечо, светло-серые волосы, острое ухо. Тэмма подался вперед, немного опасаясь того, что сейчас увидит, и тут же отшатнулся назад, так как тот лениво потянулся. Бросив на Тэмму лишь беглый взгляд, он тут же отвернулся и закутался в одеяла, но этого было достаточно.

Ох, ему бы никто не поверил.

Да он и сам бы не поверил.

Непонятно как, Тэмму угораздило попасть на самую что ни на есть высокопоставленную ночевку. Потому что проснулся он между Хармониусом Стармарком и Хисокой Твайншафтом, да еще с всемирно известным ребенком-полукровкой прямо на груди.

А для Квена такое в порядке вещей.

Тэмма покосился на Сородича, который всю ночь согревал ему ноги, и шепнул:

– Можешь ты в это поверить?

Громадный пес приподнял губу, как будто смеясь.

– Что такое? – прошептав что-то на ушко Эверу, Хармониус опустил его, после чего потянул руку к Тэмме: – Не смущайся.

Рука была огромная, каждый коготь аккуратно закруглялся на конце. Прямо как на руках у Квена. И эти медные глаза с лучиками в углах были точь-в-точь похожи на глаза Квена. Потому что это был его отец. И отец Эвера. Из тех отцов, которые могут устроиться на ночевку с сыновьями прямо на полу в детской, да еще и друзей привести. И Тэмме самую малость – нет, очень сильно – захотелось тоже стать членом семьи Квена и Эвера.

Так что он подполз поближе и протянул руку навстречу широкой отцовской ладони.