Амаранты. Порабощенный лис

Самки прыгали и кружились, часто оглядываясь и размахивая своими многочисленными хвостами. Их тявканье напоминало смех, и обе, казалось, звали кого-то еще. Появился третий лис, грациозно снуя между деревьями. Только тогда Цумико поняла, что полумрак вымыл все краски из окружающей среды. Первые две лисы, похоже, были рыжими, потому что самца окружало призрачное сияние, отливавшее бледным серебром. Покачивая хвостами перед его носом, самки многозначительно задевали лиса, приглашая поиграть с ними в догонялки. Но он не обращал на них особого внимания, отвергая их флирт с отчужденностью, которая показалась Цумико знакомой. Наверняка это был ее лис. Или… его пятихвостая версия.

– Арджент, – прошептала она.

– Какая дерзость, – произнес голос справа от нее. – Размахивать украденными хвостами у меня под носом. Тц. Оскорбительно.

Он стоял босиком на мху, засунув руки в глубокие рукава царственного одеяния ярко-синего цвета с серебряной и белой отделкой. Волосы этого Арджента развевались и были намного длиннее, чем у ее дворецкого; ниспадая на спину, они плавно переходили в хвосты. Во все девять.

– Арджент? – повторила Цумико, желая убедиться, что она в безопасности.

Но амарант, повернувшийся к ней, не походил на ее лиса. Не совсем. Глаза были щедро обведены серебром, и схожий мерцающий бриллиант, казалось, был нарисован в центре его лба. Неужели вот таким должен быть Арджент?

– Я знал, что они сделали. Сенна всегда была жадной до наживы, а ее младшая сестра – жадная вдвойне. – Он махнул в сторону пары, демонстрируя когти с серебряными кончиками. – Это Нона Хайтип, самозваная леди лисов.

Цумико пригляделась, но не смогла отличить лисиц друг от друга. У одной было четыре хвоста, а у другой – пять. Что влияло на число – возраст или способности? Или, может быть, честолюбие?

– Как лиса может украсть хвосты? – спросила Цумико.

Арджент встал так близко, что загородил все собой.

– Смотри сама, – велел он, а когда отошел в сторону, картина изменилась.

– Что это за место? – изумилась Цумико.

– Сон.

– А кажется таким реальным.

Брови Арджента приподнялись.

– Как и положено лисьему сну.

Они стояли на краю поляны. Лес за их спинами был неестественно тихим, будто затаил дыхание на пороге беды. И источник ее крался вперед, стелясь животом по траве. Эта красная лисица была не так велика, как та, что напала на чары в Особняке, но Цумико понимала: Арджент показывает ей кусочки прошлого. Так что все верно. Ферма определенно была старой, как в исторических реконструкциях.

Деревянная лачуга с решетчатыми окнами едва скрывала Нону от глаз. На самом деле ее обитатели выдали лисицу, отчаянно закудахтав и захлопав крыльями. Однако Нона не проявила интереса к курятнику. Она выползла из-за него, подкрадываясь к женщине, которая прервала свою работу, выпрямилась и потерла грязные руки одну о другую. Жена фермера возилась на огороде. Страх сжал внутренности Цумико.

– Это Нона? – прошептала она.

– Да, – ответил Арджент.

– Что она делает?

– Браконьерствует.

Осознав опасность, женщина вскрикнула и побежала к дому, но тут же развернулась и наткнулась на лису. Бедняжка замерла, дрожа перед чудовищем. Цумико не могла понять поведение женщины. Зачем возвращаться? Нона каким-то образом ее подчинила? Ситуация прояснилась, когда из глубины сада донесся всхлип. Ребенок. Дитя фермерши. Когда раздался тонкий крик младенца, женщина подалась вперед, окликая дочь. Однако ноги бедняжки не двигались. Зеленые глаза лисицы горели жадной злобой, она подталкивала узкой мордой корзинку младенца.

– Сделай что-нибудь, – умоляла Цумико.

Но Арджент не двинулся с места:

– Прежде чем наблюдатели поняли, почему мы находим их души такими притягательными, хищники вроде Ноны превратились в чудовищ из человеческих басен – грабили колыбели, подстерегали детей, поглощали светлые души.

– Ты не можешь остановить ее?

– Не в этот раз. – Гнев сверкнул в его взгляде, но лицо оставалось спокойным. – Это давняя история. Ее конец уже написан.

Мороз пробежал по коже Цумико, когда беспомощный ребенок был проглочен в одно мгновение. Такая обыденная жестокость. Такое откровенное пренебрежение. Разве амарант не разделял идей о святости жизни? Несомненно, эта девчушка была дорога матери, отцу, Создателю. Кровь отхлынула от лица Цумико, а в голове зашумело. Арджент поймал ее.

– Ты сама спросила. В те далекие времена люди были легкой добычей. Наблюдатели только-только собирались с силами и заводили союзников. Те, кто не успевал найти покровителя, становились жертвой чужой жадности. Мы пожирали тело и душу, умножая свою славу воровством.

– Зачем убивать? Почему просто не кормиться?

– Забота требует времени и доверия. Нона же просто хотела как можно быстрее продвинуться вверх в своем доме и клане, достичь самых высоких титулов и самого широкого признания. И завлечь мощного самца.

– Тебя?

– Она бы стала это отрицать.

Цумико почти боялась задать следующий вопрос:

– Ты сказал, «раньше мы пожирали тело и душу». Ты действительно… Ты ел детей?

– Лично? Уверена, что хочешь знать?

Хочет ли она?

Сцена изменилась, и Арджент снова сказал: