Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований. Книга X

А посему вернёмся в первую половину 1980-х гг. и примем во внимание, что тогда это был совсем другой Шипперс — серьёзный адвокат, заметный политик и очень влиятельный человек. У Ларри Эйлера не было ни малейшего шанса нанять юриста такого уровня, но помогли связи его сестры; трудно сказать, через кого ей удалось найти выход на Шипперса, но последний не только согласился взяться за защиту Ларри, но даже разрешил оплатить собственные услуги в рассрочку. Запомним сейчас этот момент, поскольку он будет иметь довольно любопытные и важные для всей этой истории последствия…

Дэвид Шипперс в 1984 г., то есть в то время, когда ему пришлось иметь дело с Ларри Эйлером.

Итак, Шипперс взялся за дело и перво-наперво внимательно изучил те документы, на которые ссылался МакКоски в своём ходатайстве об аресте Эйлера. И довольно быстро адвокат увидел те слабые места в позиции обвинения, что позволяли противостоять ему. Понимая, что вещественные улики, добытые следствием слишком весомы, чтобы их опровергать по одной, Шипперс задался целью устранить их из дела целиком. Для этого он поставил под сомнение правомерность действий патрульного Кеннета Бюрла, задержавшего 30 сентября Ларри Эйлера в компании Дэвида Хэйворда. В самом общем виде можно сказать, что по американским законам личный обыск, обыск транспортных средств и изъятие улик могут производиться с санкции судьи при наличии ордера, хотя в некоторых случаях такие действия возможны и без этого. Случаи эти чётко регламентированы — действия в приграничной зоне, на автотрассе и тому подобное. Формально действия патрульного Бюрла можно было обосновать тем, что при задержании подозрительного автотранспортного средства тот попросту не имел времени и возможности получить у судьи необходимые ордера, а потому действовал он в пределах допустимых законом полномочий. Однако имелся один принципиальный нюанс…

Эйлер и Хэйворд не допустили нарушения закона. Они не вступили в половую связь, и Эйлер не успел передать деньги Хэйворду. Таким образом не имелось ни объекта, ни субъекта преступления, а без этого нет и самого события преступления. Этому учат на первой лекции по уголовному праву. Хэйворд не заявлял никаких жалоб на действия Эйлера и ничего не говорил патрульному Бюрлу об угрозах в свой адрес. А раз так, то полицейский не имел никаких оснований задерживать Эйлера; Бюрл должен был выписать штраф за парковку в неразрешённом месте и убедиться в том, что машина-нарушительница начнёт движение. Вместо этого Бюрл потребовал от Хэйворда, чтобы тот показал ему содержимое своей сумки… Дальнейшее хорошо известно.

Адвокат Шипперс, поговорив с бедолагой Хэйвордом, выяснил, что патрульный Бюрл не только заглянул в его спортивную сумку, но и проверил сумку Ларри Эйлера, лежавшую в салоне. Впоследствии, кстати, это признал и сам Бюрл, правда, в своё оправдание он сказал, будто попросту перепутал сумки, хотя это была отговорка чистой воды — сумка Хэйворда всё время висела на плече последнего, как их можно перепутать? Так вот именно раскрыв сумку Эйлера, полицейский увидел лежавший там нож, после чего вызвал на помощь своих начальников Попплевела и Кохрана. Те не придумали ничего иного, как стали запугивать Эйлера и Хэйворда. Запугивание выразилось в том числе и в том, что обоих заковали в наручники, причём если с последнего наручники через несколько минут сняли, то Эйлер находился в них вплоть до прибытия в полицейский участок в Лоувелле. Что, вообще-то, было явным перебором, учитывая, что сопротивления он не оказывал и формально обвинялся лишь в нарушении правил парковки. Дэрил Хэйворд при встрече с Шипперсом признал факт давления со стороны полицейских — он прямо заявил, что сержант Попплевел пригрозил ему уголовным преследованием, если Дэррил станет выгораживать Эйлера.

С грубейшими нарушениями были изъяты предметы, ставшие в последующем главными уликами обвинения. Ботинка Ларри были сняты с него сразу по прибытии в полицейский участок. Когда в ноябре 1983 г. Шипперс приехал в полицейский участок в Лоувелле и осведомился у тамошних полицейских, на каком основании они проделали свой фокус с ботинками, те не придумали ничего другого, как объяснить свои действия опасениями относительно возможного суицида задержанного. Дескать, мы просили его вынуть шнурки, а он снял ботинки… и просидел в носках чуть ли не 12 часов… в потом в носках отправился домой. Объяснение, конечно, звучало на редкость вздорно.

Забавно, кстати, что впоследствии они видоизменили свои объяснения и стали говорить, будто спросили у Эйлера разрешение на осмотр его обуви. Тот, дескать, и разрешил. И машину тоже разрешил осмотреть. И сумку с ножом внутри, которая лежала в салоне машины… Сам же Ларри сообщил адвокату, что ему действительно был задан вопрос, разрешит ли он осмотреть автомашину, и он не стал возражать, поскольку не сомневался в том, что она будет осмотрена в любом случае, то есть независимо от его согласия. К тому времени он уже сидел без ботинок, которые у него забрали без всяких объяснений.