Аминта

Скажите, кто бы мог из вас подумать,Чтоб в человечьем облике, под этойПастушеской одеждой, бог скрывался?И не божок иль дикий бог дубрав,А самый мощный из богов небесных.По манию которою ронялМарс — меч окровавленный, потрясательЗемли, Нептун — огромный свой трезубец.И молнии нетленные — Юпитер!Наверное не так-то уж легкоВо мне теперь узнает мать-ВенераАмура-сына. Принужден пороюИ от нее скрываться, потому чтоОна, распоряжаясь самовластноИ мной, и стрелами моими, хочет.Тщеславная, чтоб жил я при дворах,Чтоб только там, среди корон и скиптров,Я силу проявлял свою. Лишь братьям

Моим меньшим, прислужникам моим,На сельских и простых сердцах онаОружье испытать их дозволяет.Но, несмотря на резвые поступки,На детский вид мой — не ребенок я!Мне, а не ей, дарованы судьбоюЛук золотой и факел всемогущий!Желаю я располагать собою,Как захочу, — и вот скрываюсь (правда,Не от могущества ее: не властнаМать надо мной, — но лишь от просьб ееИ ныне здесь, среди дубрав, в жилищахПростых людей я спрятаться намерен.Она меня разыскивает всюду,Суля тому, кто ей укажет, где я,И поцелуи сладкие, и то,Что слаще поцелуя. Да как будтоНе дам тому я, кто меня не выдаст,

И поцелуев сладких, и того,Что слаще поцелуя, и не будетНаграда слаще вдвое: что такоеЛюбовь, ведь знаю я, я бог любим!Поэтому-то смертные охотноМеня скрывают и молчат, и матьМеня еще ни разу не поймала.Чтоб по приметам не могла меняНайти она, как видите, не взял яНи лука, ни колчана, спрятал крылья.Но все же я не безоружен: в" этуЛозу я факел свой преобразил,И светит пламенем она, незримымНи для кого из смертных; этот дротик,Хоть острия лишен он золотого,Божественным закалом зарождаетЛюбовь во всех, кого коснется он.Замыслил я невидимую рану,

Ничем неизлечимую, нанестьИм сердцу целомудренному нимфы,Жесточе нет которой средь сопутницОхотницы-Дианы. ТяжелаПусть будет рана Сильвии (то имяС жестокостью красавицы в согласьи),Как рана та, что уж давно стрелоюНанес я груди пастуха АминтыВ те дни, когда на играх и охотеПроворною стопой спешил он, нежный,За нежной Сильвией. А чтобы глубжеПроникло острие, я подожду,Пока смягчит внезапно состраданьеТот твердый лед, которым сердце ейСуровость сжала гордости девичьейИ добродетели. Тогда свой дротикНа этом самом месте я метну,С толпою пастухов смешавшись тайно,

Которые, увенчаны цветами,Здесь празднуют торжественные дни,Собравшие сюда их отовсюду.Как хорошо, что сам я здесь, не братьяМои меньшие! Новые словаУслышат о любви дубравы эти.Я чувства благородные вдохнуВ сердца простые, сделаю нежнееЗвук речи безыскусственной. Ведь славаТо высшая моя, мое то чудоВеликое — в одном и том же чувствеУравниваю грубых пастухов яС героями, и сельские свирелиИз бузины тогда поют, как цитрыИскуснейшие. И коль угадатьМать гордая мой замысел не сможет,Слепой она уж будет, а не я,Которого в веках несправедливоОславила слепым толпа слепая!