Амулет (Потревоженное проклятие)

- Весьма возможно, что и поверил... Ситуация, конечно, проста и тривиальна, обыграна в кино и литературе... Но, может быть, это и к лучшему! Так, теперь далее: место встречи он вам завтра может назначить где угодно. Сам покупатель, скорее всего, туда не явиться - Логинов заберет вас и повезет в условленное место. Вы не волнуйтесь, наша группа будет наготове! Даже в самом невыгодном для вас случае - предположим, он догадался, что вы - подставка, но повторяю, даже в этом случае мы, я думаю, сумеем спасти вашу жизнь!

Я похолодел:

- А что, он может догадаться?

Слепцов помолчал:

- Понимаете... Логинов очень, очень хитер! Лет пять назад, в девяносто первом, я тогда ещё в капитанах ходил, наш отдел расследовал дело о продаже за границу крупных партий икон и антиквариата, причем весьма ценного Фабереже, Гропп, был такой немецкий ювелир, и так далее... В деле были замешаны многие известные фамилии, между собой мы называли его: "дело детей Политбюро". В числе основных подозреваемых действительно значились фамилии сыновей и дочерей некоторых членов того, брежневского Политбюро. Существовала целая сеть по розыску, покупке, оценке икон и антиквариата, мы вышли на неё совершенно случайно, ну, и поторопились - факты хищений были, что называется, налицо... По делу, в качестве обвиняемых, проходило более двадцати человек, и только один из них сумел, так сказать, сменить амплуа превратиться в свидетеля. Как вы догадываетесь, это был Логинов! Мало того, для нас так и осталось загадкой - как похищенный, скупленный, собранный преступниками антиквариат должен был переправляться за границу. Подозреваю, что и тут должен быть замешан Логинов, но никаких улик против него не было, да ещё допрашиваемые постоянно поминали какого-то Максуда, таинственного и неуловимого человека, который, получалось, и организовал весь этот, с позволения сказать, бизнес. Так он и остался для нас загадкой...

Я еле-еле сдержал себя, чтобы не крикнуть: "Да это не человек вовсе! "Максуд" - это Максим и Судаков, вот в чем соль!", но вовремя подумал, что начни фээсбэшники сейчас копать, неминуемо выясниться, куда и зачем ездил Судаков, а там всплывет и имя его попутчика, а потом найдется и его труп...

Слепцов заметил, как я вздрогнул при упоминании им Максуда, но ничего не сказал, хотя наверняка про себя что-то отметил...

Мы ещё довольно долго разговаривали со Слепцовым - майор проинструктировал меня, что делать в том или ином случае, велел записать пару контактных телефонов, назвал простые, легкозапоминающиеся, но в то же время весьма оригинальные пароли. Мы с Борисом дали подписку о неразглашении, выпили коньяк, - "За удачу!", попрощались со Слепцовым, вышли из дома на многолюдную улицу, и только тут я повернулся к улыбающемуся Борису и задал давно вертящийся на языке вопрос:

- Как ты ему все объяснил?

- Что - все?

- Ну, почему мы затеяли это дело?

Борис скорчил хитрую гримасу:

- А я ничего и не объяснял! Просто сказал, что раз "Поиска" больше нет, мы с тобой решили помочь органам, пресечь, так сказать, вывоз за рубеж культурных ценностей! Нам за державу обидно!

- А раньше обидно не было? - ехидно спросил я, доставая сигарету.

- А раньше мы ничего не знали!

- И он поверил?

- Хрен его знает... Может, и поверил... - Борис пожал плечами: Ладно, завтра узнаем. Ты лучше расскажи, как себя вел этот гад?

* * *

Приехав домой, я первым делом схватил телефон, отправив искателя готовить ужин. Я уволок аппарат в комнату, сел на кровать и с замирающим сердцем набрал Катин номер...

Хотя было довольно поздно, да и я до того собирался позвонить ей только завтра утром, вернувшись от Слепцова, я вдруг почувствовал, что просто не вытерплю!

В трубке раздался длинный гудок. Один, второй, третий... Я про себя представлял, как Катя, застигнутая моим звонком на кухне, или в зале, перед телевизором, встает, поправляет кофту (Дурак, надо было спросить, дали ли у них отопление!), и идет в прихожую, к телефону. Гудки меж тем продолжались. Я уже понимал, что моей бывшей жены нет дома, но упрямо ждал и надеялся. Через пять минут я швырнул трубку на аппарат, вскочил, злой и взбешенный, а в голове моей роились самые черные мысли!

"Ушла, развлекается со своим Владимиром Петровичем! Зараза! Я тут мучаюсь, хожу по лезвию ножа, межь двух огней, а она...".

И тут же внутренний мой голос напомнил: "А чего ты злишься, чувачок? Ты ей - никто! И она тебе тоже! Развод вас развел! Все, забудь! А если хочешь все вернуть, то и начинать надо с начала - с цветов, ожиданий у поъезда, культпоходов по разным театрам и галереям...".

Я замер, обнаружив, что в бессилии кружу по комнате, с телефоном в руках. Мне стало горько и смешно одновременно. Я отложил аппарат, вышел на балкон, и сырой, холодный воздух взбодрил меня. Но тут мне на глаза попалась замаскированная фанерками мумия, я чертыхнулся, и отправился к Борису на кухню - с живым человеком все лучше, чем с умершим пять тысяч лет назад...