Амулет (Потревоженное проклятие)

- По моему, её вообще не существует... Ну, не суть. Факт - мы её искали, копались в архивах, и Валерка Доценко отрыл где-то план подземелий Кремля, где были обозначены тоннели, выходящие в Москва-реку из-под Боровицкого холма, на котором Кремль стоит. Ну, ты сам понимаешь - нырять возле сосредоточия государственной власти с аквалангом - нас бы захомутали в момент. Так Профессор съездил в Южный порт, договорился с работягами, и за два ящика водки они пригнали земснаряд - такую здоровенную баржу с землечерпалкой. Мы неделю с неё ныряли, даже в жестких скафандрах погружались, знаешь, с медными шлемами, во такими! И ходь бы кто слово сказал!

- Что, серьезно? И ни КГБ, ни кремлевская охрана ничего не заподозрили?

- Да я тебе больше скажу: мы нашли те затопленные ходы и по ним доходили до подземелий под Арсенальной башней! И ни кто не заподозрил! А ты говоришь - становиться явным!

Я покачал головой - да-а! Вот уж не подумал бы, что аккуратные интеллектуалы из "Поиска" способны на такие авантюры! Воистину - в тихом омуте...

Мы ещё потрепались с Борисом, обсудили политику, спорт, музыку благодаря телевизору я теперь был в курсе современной жизни. Борис рассказал про Профессора - старик оправился от травмы, но с головой у него все ещё было плохо - память так и не вернулась, и врачи сказали, что наукой он больше никогда заниматься не сможет...

Пиво имеет одну коварную особенность - в какой-то момент количество переходит в качество. А поскольку количество у нас с Борисом было более чем, часам к восьми вечера и случился этот самый переход.

Короче говоря, нас потянуло на подвиги. Борис, вытаращив глаза, авторитетно заявил:

- Се... Ик! ...рега! Н-надо совместить приятное с полезным!

- Чего? - не понял я.

- Е-е-едем в Александровский сад! Т-там Неглинку наружу выпустили, говор-рят - кр-расота! И поглядим, и пров-ветримся!

И мы поехали...

Естественно, дорогой ещё что-то пили, ели где-то у метро жирные польские сосиски, но случилось все из-за проблемы, которая всегда возникает после восьми литров выпитого пива, и которую Борис сформулировал иносказательно: "Водичка дырочку найдет!". Она-то и завела нас на какие-то задворки в глубине Страстного бульвара.

Только мы пристроились к стеночке в грязной темной подворотне, как со стороны бульвара появился патрульный "Уазик", сразу поймавший наши силуэты а-ля статуя "Писающий мальчик" в луч фары-искателя. Хрюкнул мегафон-матюгальник, и железный голос разнесся окрест: "Граждане, за нарушение общественного порядка... К машине... Не сопротивляться...".

- Атас! - закричал Борис и сиганул в темноту двора. Я побежпл за ним, на ходу пытаясь застегнуть ширинку. Бело-синий "Уазик" с гербом Москвы на дверце влетел вслед за нами в подворотню, проскочил её и взвизгнул тормозами перед кучей строительного хлама посреди двора.

Борис, бегущий впереди меня, нырнул в оконный проём каких-то руин без крыши, стоявших в самой глубине, я повторил его маневр и оказался внутри старого, почти полностью разрушенного здания.

- Все, Серега! Сидим тихо - тут они нас не найдут!

Я кивнул, сообразил, что в темноте не видно, и шепотом сказал:

- Может попробуем выйти с другой стороны, дворами?

- Давай погодим маленько...

- Чего "годить", сматываться надо!

- Да-а! А как же это... - Борис сделал в темноте какой-то жест и вжикнул "молнией" на брюках: - Ты что, от страха уже?

Зажурчала струйка.

- Дурак! - я встал у останков стены, и последовал примеру искателя.

Выбирались мы долго. "Уазик" упрямо точал посреди двора, освещая фарами окрестности, менты стояли рядом с машиной, курили и тихо переговаривались.

- Уверены, гады, что нам деваться некуда! Что за страна у нас, твою мать! Пиво продают, а сортиры не строят - чтобы менты без дела не сидели, что ли? - Борис ворчал себе по нос, перебираясь следом за мной на железную ржавую крышу сарая позади приютивших нас развалин.

Мы осторожно, стараясь не шуметь, буквально на четвереньках пробрались к краю крыши и спрыгнули на приютулившийся к сараю деревянный стол, уже в соседнем дворе. Вокруг нас в кромешной тьме возвышались старинные, ещё дореволюционной постройки, дома. Светились кое-где окна, и узкий переулочек выводил налево, по моему, на Петровский бульвар.

Кое-как отряхнувшись, мы отправились туда, как вдруг из темноты возникла низкая широкая фигура и дребезжащий старческий голос загнусавил:

- Ой, ребятки, родненькие, не дайте бабушке пропасть, помогите, чем сможете, с утра маковой росинки во рту не было!

Мы с Борисом шарахнулись было от этого, возникшего из ниоткуда создания, но быстро опомнились, Борис выругался и зло рявкнул:

- Пошла ты! Шляешься тут, людей пугаешь, карга старая!

Я как-то никогда не мог вот так, просто ни за что послать незнакомого человека, и хотя сроду не подавал всем обращающимся "за поможением", заколебался и полез в карман, нашаривая смятые купюры.

Бабуся сразу уловила, что ей тут может обломиться, и заканючила ещё жалобнее:

- Ой, сыночек! Богородица-заступница за тебя заступиться! Архангел тебя огородит, Христос спасет, не забудет!