Амулет Судьбы

— То, что произошло, настоящая катастрофа, — голос Мортимера перерос в жалобный стон. Он вскочил с кресла и принялся ходить взад-вперед по комнате, качая головой от отчаянья. — Пока мой стогранный амулет не найден, люди будут рождаться на свет бессмертными. Последствия этого ужасны! Не только для меня и Виты, но и для самих людей, которым больше не к чему будет стремиться.

— Смерть все-таки не совсем то, к чему обычно стремятся люди? — осторожно возразил Филипп.

Мортимер застыл на минуту, вытаращив глаза на Филиппа.

— Конечно, стремятся, — почти прорычал в ответ Мортимер. — Только они об этом не догадываются!

— Я не понимаю.

— Зря Люцфер называл тебя сообразительным. Но он, разумеется, недаром зовется отцом лжи, — едва слышно заметил Смерть.

Он подошел к окну и стал всматриваться в вечерний полумрак, стремительно опускавшийся на бесцветный пейзаж.

— Многие люди будут говорить то же, что и ты. Что смерть ужасна, что она — необходимое зло, от которого лучше держаться подальше.

— А разве это не так?

— Нет! — взвизгнул Мортимер так, что Филипп и Сатина вздрогнули.

Старик сверкал глазами. Филипп никогда прежде не видел его таким эмоциональным.

— Я — самый большой страх любого человека, ибо нет страха сильнее, чем страх смерти. Но так быть не должно! Людям неизвестно, насколько благодарны они должны быть мне на самом деле. Смерть — это вовсе не плачевное следствие жизни. Напротив. Именно благодаря смерти жизнь стоит того, чтобы жить. Мы по-настоящему ценим только то, что можем потерять. Неужели ты не понимаешь этого? Без смерти жизнь была бы скучной и абсолютно лишенной смысла!

Филипп не до конца понимал слова Мортимера. Но все же… все же понимал их, наверное.

— Похоже на то, чему учил меня Люцифер. Если нет зла — не может быть и добра. Эти вещи взаимосвязаны. То же самое касается жизни и смерти?

— Именно! — Мортимер развел руками. — Без смерти исчезает радость жизни, погубленная самой жизнью. И это еще не самое плохое. Каким станет мир через каких-то пятьдесят лет? Подумайте обо все несчастных, получивших смертельные увечья, чьи сердца продолжат биться. Жертвы дорожных аварий, землетрясений, пожаров, наводнений. Кошмар, кошмар! Мир будет населен живыми трупами, единственным желанием которых будет обрести покой смерти, но этому желанию сбыться будет не суждено. Можете себе это вообразить?

Сатина затихла, Филипп проглотил комок в горле. Он прекрасно представлял себе эту картину. Он видел все это слишком отчетливо, так, что тошнота подступила к горлу от одной мысли о зловещем сценарии, описанном Смертью.

Мортимер продолжил, но Филипп слушал его только вполуха. Он искоса погладывал на Сатину, которая потупилась, нервно теребя руки. Было заметно, что ей не по себе, и Филипп прекрасно знал почему. Ведь дьяволы были бессмертными. А если следовать логике Мортимера, это означало, что жизнь их бесполезна и бессмысленна. Узнать о таком вряд ли было приятно. Филиппу хотелось ее подбодрить, но он не знал, что сказать. «Мне очень жаль, что ты будешь жить вечно», — звучало бы как-то не к месту.

— В прошлый раз тебе удалось блестяще раскрыть загадку болезни Люцифера, — продолжал Мортимер. — Именно поэтому я забрал тебя снова, Филипп. Чтобы ты помог мне вернуть амулет. Его необходимонайти, во что бы то ни стало. Я приложил все свои силы, чтобы лишить тебя жизни до истечения земного срока. Я не мог просто бросить жребий и назначить тебе еще один год жизни. Я чуть не умер от напряжения. Я не могу применять стогранный амулет к тем, кто рождается бессмертными.

— А что именно происходит, — спросил Филипп, — когда ты бросаешь кости?

— Это серьезный вопрос, — ответил Смерть, пристально посмотрев Филиппу в глаза. — Придется ли ответ тебе по душе?

— Говори.

— Когда жребий брошен, песок в песочных часах начинает струиться быстрее.

Филипп бросил взгляд на Сатину, а та пожала плечами, показывая, что тоже ничего не понимает.

— Что вы имеете в виду?

Мортимер медленно подошел к нему поближе. Тени на его лице сплетались в зловещую паутину. Глаза окутывала темнота.

— Ты боишься, Филипп? — спросил он. Голос был сухим, как огонь, потрескивавший в камине. — Ты боишься смерти?

Поддавшись первому порыву, Филипп кивнул. Потому что он действительно боялся Смерти, боялся странного древнего старика, существовавшего со времен возникновения жизни на земле, бывшего свидетелем создания и разрушения цивилизаций, видевшего так много ужасного, что огонек в его глазах потух. Поэтому собственная реакция удивила его.

— Нет. Я не боюсь смерти. Я ведь уже мертв.

Казалось, Мортимер тщательно взвешивает ответ мальчика. Затем уголок рта с одной стороны приподнялся, образуя кривую ухмылку.

— Иди за мной, — произнес он. — Я покажу тебе то, чего прежде не видел ни один человек.

9

В подвале Смерти

Филипп и Сатина робко последовали за Мортимером в прихожую, где он прихватил с комода стеариновую свечку. Затем старик направился к высокой узкой двери, находившейся в противоположном конце коридора. За дверью показалась винтовая лестница, идущая круто вниз.