Анабасис во времени

Остается Пасий. Ему, проводящему каждую ночь у порога, строго-настрого поручили будить Алека или Ксенофонта в случае вторжения незваных гостей. Алек всегда укрывался панцирем поверх жидкого одеяла, и Пасию ничего не стоило умыкнуть картридж, пока обитатели палатки крепко спали. Ксенофонт ушел рано, поэтому свидетелей никаких.

Прежде, чем вынести окончательный вердикт, Алек тщательно обследовал стены палатки, но прорех не нашел. Потом настал черед колышков - тоже чисто, и никаких следов на снегу.

Значит, Пасий. По логике, он не просто подходящий, а единственный кандидат.

Получается, это Пасий навязался ему в друзья, не наоборот. Наверняка он не планировал красть футляр вплоть до Трапезунта, но едва шлем попал ему в руки, решил самостоятельно закончить съемку. Для этого не хватало пятого, последнего картриджа, поэтому он и задумал кражу, не подозревая, что Алек уже заменил пленку.

Зыбкие надежды на невиновность товарища развеяла последняя улика. Получив чужой шлем, Пасий отдал свой Алеку. Теперь же ничто не мешало произвести обратный обмен, однако этого не произошло.

Алек вздохнул. По-хорошему, убийца мог нанести удар в любую секунду, но чутье подсказывало, что Пасий повременит с расправой до Трапезунта, ведь ему поручено оберегать больного и в случае чего его первого призовут к ответу.

А до тех пор надо смотреть в оба и ждать.

Наутро войско десяти тысяч вновь сомкнуло ряды и тронулось в путь. Как и Тиссаферн, Тирибаз не внушал стратегам особого доверия, поэтому никто не удивился засаде, устроенной в близлежащих холмах. Предвидя коварство мнимого союзника, Ксенофонт отправил в горы отряд пель-тастов и конницу - те после успешной тыловой атаки обратили вражеские силы в бегство. Три дня спустя греки переправились через реку Евфрат почти у самых истоков.

Подул пронизывающий северный ветер. Снег валил не переставая, и наметал высокие, по колено сугробы. Измученные животные дохли одно за другим. На четвертый день голод и усталость скосили немало солдат. В слепящей белизне уцелевшее войско едва волочило обмороженные ноги.

К вечеру пятого дня Хирисоф заметил скопление армянских деревень. Деревни разделили по жребию - часть досталась арьергарду Ксенофонта, который больше прочих страдал от атак разгромленной конницы неприятеля. Заметив враждебность населения, Поликрат-афинянин испросил у Ксенофонта позволения послать вперед отряд пель-тастов. Ксенофонт дал добро, но посоветовал дождаться утра. Несмотря на тяготы путешествия, Алек полностью окреп и, сгорая от нетерпения, решил предоставить Пасию возможность нанести смертельный удар. Поэтому он вызвался сопровождать Поликрата. Ксенофонт согласился. Разумеется, Пасий не замедлил напроситься следом. Поколебавшись, Ксенофонт нехотя кивнул.

Выступали в предрассветных сумерках. Не теряя ни минуты, Пасий присоединился к товарищу.

- Александр, случалось ли тебе бывать в Аркадии?

- Нет.

- Побывай непременно. Дивный край. Зелень тамошних полей красотой сравнима лишь с зеленью оливковых рощ, а синеву моря затмит разве что небо.

Тоска в голосе аркадца звучала искренне, но Алек не поддался. Тем временем, отряд подступил к деревне. Дома скрывались глубоко под землей - ориентировались на талый снег там, где его растопил жар очагов. Вскоре из похожих на колодца дверей выскочили вооруженные дубинками и копьями армены.

Пельтасты ринулись в бой, завязалась рукопашная. Не спуская с Пасия глаз, Алек схватился с воином, размахивавшим булавой. Он приготовился прыгать, чтобы материализоваться за спиной врага, но подоспевший Пасий принял удар на себя. Под тяжестью дубины аркадец рухнул на колени, удерживающие щит ремни лопнули. Армен снова занес булаву. Алек мгновенно трансгрессировал и, очутившись позади противника, совершил обратный прыжок. После чего с легкостью отобрал булаву и треснул ею соперника по макушке. Тот свалился как подкошенный. Через пару минут все было кончено, те, кто еще держался на ногах, срочно ретировались, растворившись в утренней мгле.

Достигни булава цели, она бы расплющила спрятанный в шлеме магнитофон. Тогда и Пасию, и древнезрелищу настал бы конец.

Опираясь на товарища, аркадец поднялся и первым нарушил молчание.

- Сам Зевс может позавидовать твоей быстроте, Александр. Отыне я обязан тебе жизнью.

- Не больше, чем я тебе, - вздохнул Алек.

Поистине, иных доказательств невиновности Пасия не требовалось.

Однако Алек дерзнул.

— Хотелось бы получить обратно свой шлем.

- А мне свой, - откликнулся Пасий. - Твой периодически гудит, голова прямо раскалывается.

Обмен тут же состоялся.

- В чем дело, Александр? Ты словно за тысячу парасангов отсюда.

Алек не слушал. Мысли его вернулись к полузабытому инциденту в Аданти. Вот он покидает лагерь нестроевых с темноволосой девушкой на плече. Внезапно она появляется прямо перед ним на земле. Нет, не внезапно, а спустя ровно 2,1250 секунды после исчезновения.

Прыг-скок, прыг-скок во времени — игра называлась «лицемерие».

IX. Земная Афродита

Целомудренные склоны Олимпа стали анафемой для лазоревых глаз. От мраморного дворца Зевса тошнило.