Анаконда

— Я о другой стенке, — словно не слыша злой иронии человека, в виновности которого он уже не сомневался, продолжал гнуть свою линию Деркач. — Я про ту стену, которая — глухой кирпичный забор. Так вот. Я, конечно, реконструирую события по вещдокам и данным экспертиз, тут, если какие неточности будут, вы уж поправьте меня. Стоя возле кирпичного забора, вы настойчиво продолжали принуждать молодую женщину к половой связи. Но та не соглашалась.

— Ну и дура, надо было соглашаться.

— А, значит, вы признаете, что ее отказ вызвал у вас ярость?

— Ничего я не признаю. Это так, народная мудрость. Если (>абу мужик зажал в темном месте и нет сил вырваться, надо лечь и получать удовольствие. А будешь дергаться, обоим хуже.

— Очень интересная мысль, гражданин Авдеев. И она крайне любопытно характеризует вас, должен заметить.

— А чего тут интересного? Мысль... Я не Михалков какой, чтоб мысли формулировать. Кого хотите спросите у нас на заводе, все так же ответят. Не надо большим ученым быть.

— Значит, вас разозлило бы, если женщина, которую вы склоняли к сожительству, стала вам в этом отказывать?

— А вас бы не разозлило, гражданин следователь? Если, извиняюсь... Если, конечно, у вас в брюках, кроме ствола и авторучки, еще что твердое есть? А? То-то же, по лицу вижу, и вас бы это разозлило.

— Но женщину, между прочим, насиловал не я?

— Так и не я.

— А кто же?

— А вам виднее, вы — следователь. Вам и след искать.

— Вот я и ищу.

— И ищите.

— И нашел. Потому что не я, а именно вы, обозлившись на отказ, обхватили женщину левой рукой, это все нам экспертиза доказала, правой нанесли ей удар вот этим ножом в левый бок.

При этих словах Деркач так яростно замахнулся финским ножом, подаренным двоюродным братом Авдееву, что тот даже отшатнулся. Деркач опомнился, взял себя в руки, небрежно сунул «дембельный» нож в ножны и, продолжая жестикулировать и показывать, как все это происходило в ту страшную ночь, направив указательный палец правой руки в лоб Авдеева, трагическим голосом провинциального актера закончил описание мизансцены:

— Тяжело вами раненная женщина упала между кустом акации и забором. Вот тогда и попал упавший от возни листок акации вам в карман плаща-болоньи. Так?

Авдеев недоуменно пожал плечами.

— Так. Но вы, Авдеев, при этом не оставили намерения совершить с жертвой половой акт. Вы разрезали ножом на ней одежду и обнажили нижнюю часть тела.

Авдеев нервно поежился. Этот жест не ушел от внимания Деркача, и он с еще большим энтузиазмом продолжил:

— Несмотря на слабую эрекцию, вы совершили половой акт.

Но, испытывая недовольство собой и партнершей, разозлились и стали наносить жертве удары ножом в разные части тела.

Авдеев внимательно слушал следователя, пристально следя за его несколько экзальтированной жестикуляцией. Деркач отметил с торжеством, что на смену браваде, нагловатой уверенности в том, что ничего следователь не докажет, в глазах Авдеева стали появляться страх, недоумение и какая-то работа мысли, которая позволяла надеяться: еще несколько аргументов, еще немного поднажать, и расколется Авдеев, даст признательные показания. Уже более спокойно, выдержав драматическую паузу, он продолжил:

— Немного придя в себя, вы заметили на пальцах женщины два старинных перстня. Нет, конечно, вы тогда не знали, что перстни относятся к XVI веку, что в золотой оправе старинные драгоценные камни — крупные рубины и брильянты русской и иранской огранки.

— Чего?

— Так я и говорю, вы не знали, что перстни очень драгоценные, что их не удастся так просто продать, обязательно найдется следок, по которому сумеют отыскать и перстни, и тех, кто их перекупал у убийцы.

— И как, отыскали? — уже спокойнее спросил Авдеев.

— Отыщем. Перстни очень заметные. Это не то что современный ширпотреб, которые все женщины носят. Тут вы, Авдеев, здорово лопухнулись. В смысле засветились. Потому что, не будучи специалистом в драгоценностях, просто расценили их как перстни золотые, возможно даже, посчитали, что не камни это вовсе, а так, стекляшки. И что удастся вам их в лучшем случае поменять на пару бутылок...

А у меня с бутылками, извиняюсь, гражданин следователь, ништяк. Обращаю ваше внимание на тот момент, если признать кражонку водки «довганевки» в магазине ОРСа, у меня этих бутылок было в доме...

— Было. Но не на всю жизнь. А перстни можно отложить. И спустить их какому-нибудь барыге потом. На опохмел души. Сюжет?

Авдеев задумчиво пожал плечами и продолжал настороженно следить за активно жестикулирующим Деркачом. Тот, показывая, как действовал Авдеев на месте преступления, продолжил:

— Вы содрали перстни с пальцев несчастной девушки и положили их себе в карман. Туфли женщины, сняв с ног, перебросили через забор.