Анархизм

Этотъ терроръ не только — «антибуржуазный» въ отличіе отъ «политическаго» соціалъ-революціонеровъ, но онъ также — «неорганизованный». «... Мы не признаемъ организованнаго террора и «подчинять его контролю партіи» не только не рекомендуемъ, но, наоборотъ, относимся самымъ отрицательнымъ образомъ къ такому подчиненію, потому что при такихъ условіяхъ террористическій актъ теряетъ свое значеніе акта независимости, акта революціоннаго возмущенія. Оправдывать террористическіе акты, высказываться за нихъ принципіально, словесно или печатно всякій можетъ, кто находитъ имъ историческое оправданіе, но право писанія смертныхъ приговоровъ мы ршительно отвергаемъ за организаціями, подъ какимъ бы флагомъ они не выступали. Партійный терроръ всегда бываетъ централизованнымъ и это послднее обстоятельство лишаетъ его характера борьбы народа противъ правителей, и превращаетъ въ поединокъ между двумя верховными властями».

Однако, если анархизмъ отрицаетъ, по морально-политическимъ соображеніямъ, возможность постоянныхъ террористическихъ организацій, онъ не высказывается противъ временнаго существованія террористическихъ группъ вообще: «...группы эти могутъ возникать для извстной опредленной цли. Он создаются самими условіями борьбы, жизни, но он должны возникать и разрушаться вмст съ объектами ихъ ударовъ».

Резюмируя все вышесказанное, анархическій терроръ можно характеризовать, по преимуществу, слдующими моментами: а) анархическій терроръ — антикапиталистиченъ и антигосударственъ в) анархическій терроръ признаетъ индивидуальное право каждаго на казнь ненавистнаго ему лица с) анархизмъ не настаиваетъ на планомрномъ, организованномъ веденіи террора d) анархизмъ высказывается категорически противъ партійной санкціи террора.

Въ этомъ бгломъ и чисто теоретическомъ очерк, разумется, не можетъ найти мста изложеніе ни исторіи, ни практики анархическаго террора. Къ тому же — акты Равашоля, Вальяна, Анри, Казеріо и др. — слишкомъ общеизвстны и слишкомъ еще на памяти у многихъ, чтобы описаніе ихъ могло представить интересъ[25].

До послдняго времени, какъ мы уже говорили выше, террористическая тактика была чуть-ли не единственной формой практическихъ выступленій анархизма, если не считаться съ анархическимъ «просвщеніемъ», то-есть словесной и печатной пропагандой, не имвшей, впрочемъ, въ массахъ особенно глубокаго успха.

Эта тактика была насквозь «идеалистичной». «Идеализмъ» анархизма шелъ такъ далеко, что въ любой моментъ онъ предпочиталъ идти на пораженіе, чмъ длать какія либо уступки реальной дйствительности. Душевный порывъ, въ его глазахъ, былъ не только чище, нравственне, но и цлесообразне систематической, планомрной работы. Его не смущало, что никогда и ничто изъ анархистскихъ требованій не было еще реализовано въ конкретныхъ историческихъ условіяхъ. Несмотря на нкоторыя коренныя разногласія анархизма съ толстовствомъ, лозунгъ послдняго — «Все или ничего» былъ и его лозунгомъ. Только Толстой въ своемъ отношеніи къ общественности избралъ «ничего», анархизмъ требуетъ «все».

Но толстовство представляетъ самый разительный примръ неизбжности тупика, къ которому должно придти на земл всякое ученіе, въ своей жажд безусловнаго, отказывающееся отъ самой земли.

Безпримрное по сил и послдовательности своихъ абсолютныхъ утвержденій, отказывающее въ моральной санкціи каждому практическому дйствію, не дающему разомъ и цликомъ всей «правды», толстовство приходитъ неизбжно (по крайней мр, теоретически) къ признанію ненужности и даже вредности и опасности для нравственнаго сознанія людей — любой формы общественной дятельности. Система нравственнаго абсолютизма видитъ въ ней одн иллюзіи.

Вс «проклятые» вопросы нашей общественной и моральной жизни могутъ быть разршены исключительно черезъ внутреннее совершенствованіе самой личности. Только черезъ ея совершенствованіе можетъ совершенствоваться и общество[26]

.

Въ этомъ смысл, отрицанія полезности общественнаго дйствія — ученіе Толстого — близко къ абсолютному индивидуализму типа Ницше. Отъ нигилистическаго пессимизма утвержденій Ницше Толстого спасаетъ — признаніе имъ объективнаго закона добра, «Бога» и его «Воли», живущихъ въ людяхъ.

И мы не думаемъ, чтобы традиціонная анархистическая тактика въ конкретныхъ условіяхъ была продуктивне толстовства.

Мы не говоримъ уже о практически-неизбжномъ сдвиг вправо «пассивнаго большинства» подъ опасеніемъ «чрезмрныхъ» требованій анархизма. Традиціонный анархизмъ, предполагавшій дйствовать сверху, черезъ «активное революціонное меньшинство», игнopируетъ дйственную и психологическую силу массъ, полагая возможнымъ или, по крайней мр, желательнымъ «увлечь ее за собой». Здсь — неизбжное противорчіе съ той убжденной врой въ творческую силу массъ, которая характерна именно для современнаго анархизма. Но это противорчіе, какъ и многія иныя, есть плодъ того безудержнаго «утопизма», который проникаетъ вс построенія анархизма и всю его тактику.