Анархо

Два часа унизительного ожидания в автобусе… Гостей футбольного праздника долго мурыжили, пока конвой «космонавтов» не соизволил препроводить приезжих фанатов на трибуну и намертво запереть в загоне живой серо-чёрной изгороди. На трёх обычных «пепсов» один «космонавт». И так несколько раз. Не такая уж и прочная преграда. Тридцать подготовленных и размявшихся в утреннем дружеском договорняке хулиганов легко сомнут провонявшихся ощущением собственной неуязвимости «серых». Но, кому это нужно? С сегодняшними оппонентами все вопросы уже решены. Цивилизованно, по-товарищески, как и полагается не враждующим мобам. Здесь нет врагов. Теперь только футбол и только победа!

Гости пропускают первыми. Голкипер отбивает мяч, словно из пушки посланный хозяйским полузащитником. Но отбивает перед собой, и юркий форвард хозяев оказывается проворнее долговязых защитников. Тридцать пятая минута. Мяч в «сочке». Счёт открыт. Весь стадион ликует. Весь, кроме гостевого сектора. Впрочем, минутному негодованию нестерпимо далеко до уныния.

Ультрас заводят разномастные кричалки. Подхватывают хулиганы. Подхватывают немногочисленные «кузьмичи». В перерыве матча песни из динамиков и никому не нужные объявления пытаются перекричать фанатское многоголосье.

Песнопениям не помеха свисток судьи к началу второго тайма. Их прерывает лишь ответный гол. Чернокожий легионер гостей поля, ласково прозванный фанатами «наш уголёк», прорывается по флангу. Быстроногого, но тщедушного нападающего роняют на уже местами выгрызенный бутсами газон. Рефери назначает штрафной и вот у мяча ветеран команды — тридцатипятилетний белорус. Он слегка медлит, берет разбег и… Ещё до удара, метрах в двадцати впереди, к штрафной спринтует рослый центрфорвард. Уверенно расталкивает всех попадающихся на пути и мяч, проплывший над головами по горбатой параболе, ложится прямиком на грудь, а после и на ударную ногу. Кожаный снаряд пробивает вратарские руки и отчаянно пытается порвать сетку ворот. Гол, достойный учебников. Гол, достойный истории.

Сектор ярко взрывается радостными воплями, а градус поддержки любимой команды взмывает всё выше и выше. Флаги развиваются яростней, хоровое пение громче, хлопки в ладоши чётче и выверенней, словно и не сотни рук одновременно отхлопывают знакомые всем простые ритмы. Барабанщик задаёт темп, всё радостнее и быстрее вбивая колотушку в пластик громоздкой бас-бочки.

Время матча близится к концу. Ничья на выезде с не самым простым соперником — результат вполне достойный. Всё почти идеально — так же неплохо, как и началось… Горящий наркосклад ласкал взгляд чуть меньше суток назад. Потом уверенная победа в неприметной лесопосадке. Теперь его услаждает достаточно выразительная игра и счастливые лица друзей. Энергетика маленького праздника обрывается в один миг.

Корявый, достойный лишь едва научившегося ходить спиногрыза, пас у своей штрафной находит ноги форварда соперников. Примитивный финт оставляет за спиной неповоротливого, словно гиппопотам, защитника и «отлавливающий ворон» вратарь понуро провожает прилетающий мимо мяч. Гостевой сектор в скорбном молчании, остальной стадион в торжестве победного ликования, все сто двадцать секунд до финального свистка.

Довольные трибуны пустеют. Понурые гости, словно скот, под надзором пастухов-ОМОНовцев, отправляются в загон автобуса. Обратная дорога кажется до невозможности тягучей. Вместо песен и беззаботного трёпа, смурные разговоры.

* * *

Родной город встретил мелкой холодной моросью и порывами пронизывающего ветра. Ультрас, со свёрнутыми флагами на плечах, расползались от мерно выплёвывающего пассажиров автобуса. Хулиганы ёжились, втягивая головы в отвороты воротников, скоро прощались и тоже разбредались по домам.

Бэкхем вызвал такси. Барбер поплёлся ждать бессонный троллейбус. А Лидс пешком пытался проутюжить промокшие улицы. Несносно хотелось горячего. Вспоминалась домашняя еда. Мать, хоть и редко, но баловала борщом с клёцками. Всегда готовила такой густой, а сама любила пожиже. Потому, в её тарелке бывал суп, а у Лидса скорее капустная каша. Но, всё же, до чего хотелось именно такого, не идеального, чуть переваренного, привычного…

В небольшой столовой, умостившейся в торце жилой свечки, куцый персонал из кассирши, да потерянной официантки, отсчитывал минуты до того момента, как минутная стрелка подтянется к наивысшей точке, а часовая упрётся в десятку и двери третьесортного заведеньица можно будет закрыть на ключ. Из посетителей наблюдался лишь одинокий мужичишка, посасывающий пиво из хорошо знакомого всем, рождённым в СССР, гранёного стакана.

— Борщ есть? — не заглядывая в укутанное в полиэтиленовый кокон меню, потревожил Лидс утонувшую в страстях «жёлтого журнала» кассиршу.

— Кухня закрыта. Ты бы ещё среди ночи пришёл… — не отвлекаясь от чтива, хмыкнула женщина, отягощённая сидячей работой и, очевидно, как следствие, лишним весом.

— Что, вообще ничего пожрать нету?