Анархо

— Что делать надо? — устремился к конкретике Спайк.

— Помните тех двух мудаков, что вы вели в день акции на клубной базе? — расправил Лидс плечи, возрастая над юрким и приземистым парнем и почти сравниваясь с более габаритным скаутом. Ребята переглянулись, уверенно кивнули. — И, да — об этом должно знать только вы и я. Иначе…

Лидс даже на секунду задумался, подбирая нужное слово. Искал глазами подсказку, где-то в вышине. Словно вот-вот должен был пролететь небольшой шустрый самолётик, как в добрых фильмах, и вписать в небеса пугливой сизой вязью искомый ответ. Однако подсказок, по волшебному случаю, так и не всплыло.

— В общем, — шумно выдохнул он, — иначе нам всем пиздец…

* * *

Продрогшая дорога сменялась лощеностью городского асфальта центральных улиц, продавленной вольностью федеральной трассы и раскатанной ухабистостью межпоселковых переездов. Магнитола послушно гоняла по кругу «американского идиота» от «Green Day». Барберу давно хотелось сменить на что-то другое, но рука как-то не поднималась.

Отчего-то казалось, что эту запись Шарик слушал так же, на репите, и ему бы не понравилось, что кто-то вольничает, сменяя музыку по своему вкусу. Хотя, случаев когда он сам выбирал плейлист, как-то вовсе не вспоминалось. Кто-то обязательно совал под нос свой диск, а вечный водитель лишь едва заметно улыбался, пожимал широкими плечами и никогда не спорил. Наверное, и сейчас не стал бы. Но проверять всё равно не хотелось.

Да и Лидс, судя по всему, прислушался, притих. Сидит, да подглядывает на резво пробегающие мимо столбы, указатели и целые деревеньки. Всё казалось спокойным. Словно прижухшим перед неизбежностью неминуемого шторма. Лишь взбрыки Бэкхема скреблись где-то в подкорке. Взял, собрался, уехал. Ни слова, ни полслова… Оскорбился.

Барбер прекрасно понимал обоих товарищей. Понимал Бэкхема, последние два дня в ярости смеряющего квадратные метры деревенского домика и каждый час разражающегося истерикой, по поводу того, что друзья ничего не делают. Понимал Лидса, который настоял на том, чтобы младший товарищ остался за бортом лодки, что раз и навсегда увезёт по другую сторону границ извечного табу. Увезёт безвозвратно и, вполне возможно, очень скоро даст течь, да пойдёт на самое дно. Глубоко. Вплоть до холодного бетонного пола колонии особого режима. А, может, даже и на несколько футов под землю.

Понимал, а потому просто отпустил ситуацию. Пусть будет то, что хочет Бэкхем, но так, как желает Лидс. А чего жаждет сам? Наверное, того же самого. Ну, может, совсем чуть-чуть большего. Однако, Барбер уже успел уяснить всю внятность простой истины — желаемое никогда не приходит бесплатно. Или приходит, но потом безжалостно вырывает из под сердца неподъёмную моржу — расплату за праздные иллюзии. А потому, звонить жене не хотелось. Слышать очередное подтверждение того, что верование в кособокое и нескладное счастье было столь опрометчиво и наивно. Из ничего ничего и не вырастает. Особенно, если не взращивать. Упорно, кропотливо… А сам по себе из земли пробивается лишь вредный сор. Жаль, понимание сей житейской ботаники приходит, как правило, слишком поздно.

— Останови, — бесцветно бросил Лидс, едва заметно кивнув на небольшой сельский магазинчик. — Тебе что-нибудь взять?

— Денег нет, — развёл руками Барбер.

— Я не спрашивал про деньги.

— Сигарет тогда возьми.

Лидс вернулся через пару минут с бутылкой, весьма палёного вида, водки и двумя пачками сигарет. Одну швырнул Барберу на колени, вторую распечатал, закурил сам. Мелко, неумело…

— Будешь? — скрутив жестяную крышку, протянул спиртное водителю.

— Сдурел? Я же за рулём!

— А-а… — отмахнулся он. — Кому ты в этой глуши нужен. Чтобы гаишники были, должны дороги иметься. А тут, так, одни «направления».

— Ты ещё «направлений» не видел, — уверил Барбер и снова направил автомобиль вперёд.

Лидс угрюмо курил, время от времени прихлёбывая, морщась, передёргивая плечами. По машине полз едкий запах сивушности. Навязчиво щекотал ноздри, чуть похабно царапал горло. Смрад дешёвого спирта напрочь отбил желание выпить немного по приезду. Захотелось просто укрыться тёплым и колючим одеялом и уснуть. Без снов. Одному.

Одному, уже третью ночь подряд. Все неудобства ночёвки валетом с высоким и широким товарищем теперь казались забавными особенностями и ничем большим. Теперь их почти физически не хватало. Тело отказывалось покидать законную половину кровати и переваливаться через невидимую межу. Хотя, теперь было можно, но уже не хотелось. Всегда хочется того, чего нельзя. Или того, чего уже нет и никогда не будет. Сдвинуть на самый край храпящего мужчину… Обнять свою тихую и тёплую женщину… Прожить то же время, но по-другому. Да… Теперь Барбер знал точно — желания никогда не исполняются. По крайней мере, у таких, как он…