Анатолий Мариенгоф: первый денди Страны Советов

«Я начинаю свою повесть с того, чем Шекспир закончил “Гамлета”, – с горы трупов. Но что поделать, если в советском воздухе всегда пахло смертью. В середине тридцать восьмого курносая попридержала свою косу. Ненадолго. Кира Мариенгоф попал в антракт, оборвавшийся раньше времени позорной, бездарной, с неоправданно громадными жертвами финской войной, а с июня сорок первого коса пошла косить направо и налево».

Юрий Нагибин. «Дафнис и Хлоя»

* * *

Свою новую книжечку «Шут Балакирев», выпущенную издательством «Искусство» в 1940 году, Мариенгоф подписывает чете Эйхенбаумов:

«Их сиятельствам графу Боруху и графине Рифке фон-дер-Эйхенбаумнес с раболепием автор в городе Санкт-Ленинграде».

* * *

«Чем он увлекался в молодости? Был футболист, потом теннисист, прекрасно плавал, в этом отношении Кирилл весь в него: был теннисистом, но уже печатали его в списках юношей, плавал хорошо. Всегда соревновался с отцом и по плаванию, и по теннису, но отец всегда выигрывал у него, что доводило мальчика до слез. Когда я говорила: “Не стыдно тебе, Толюха? Взрослый дядя, не можешь уступить ребёнку?” – отвечал: “Нельзя, потеряет всякое уважение”. Мы всегда ходили на теннисные соревнования, реже на футбол. При мне Анатолий Борисович ещё играл в волейбол, до последних лет, пока на волейболе что-то случилось с коленом, и он залёг на 10 дней. Это было в Дубултах.

Очень много работал, очень любил своё бюро, за которым работал. Порядок у него был абсолютный и в доме требовал такого же, хотя в нём уже не участвовал. Был очень щепетилен в деньгах и широк. С одной стороны, любил гостей, сам чего-то намешивал, накручивал, а с другой – никогда ни под каким видом не занимал ни у кого ни копейки. Есть деньги – есть гости, есть удовольствия. Нет денег, значит, терпи как-нибудь.

Спрашиваете, что он любил дома делать. Ничего. Ни прибить, ни забить, ни электричество. В этом смысле был абсолютно бездарен.

В литературе очень любил Чехова, перечитывали его каждый год вместе с Толстым.

<…>

Мариенгоф любил гостей и любил вкусную еду. Сам приготовлял, сам следил, чтоб не испортили его блюдо».

Из писем Анны Никритиной Гордону Маквею

* * *

27 сентября 1939 года

Сижу как будто на иголках,Душа как будто не на месте,И разговариваю колко,И жду «Последние известья»,Ты смотришь в тёмное окно.Нас связывает нитка,Волос.

А были – существо одно,Оно печально раскололось.И падает рука с колена.Куда?Наверно, в безнадёжность.Я не могу жить страстью нежной,Когда качает ветер стены.И сердце,

Женщина смешная,Не принесёшь сегодня в дар.Все наши мысли занимаетГеографическая карта.Анатолий Мариенгоф

* * *

Из письма Никритиной Ларисе Сторожаковой: