Анатолий Мариенгоф: первый денди Страны Советов

«Ночь. Я прохожу по жёсткому вагону. В три яруса, используя и полки для чемоданов, спят люди – старые и молодые, мужчины и женщины. Почёсываются, похрапывают, посапывают. Меня поражает, что почти все спят с полуоткрытыми ртами. По напряжённым складкам на лбах и между бровей я вижу, что во сне они о чём-то думают. Но не головами, а позвоночниками. Поэтому лица у них неприятные, полуидиотские. Некоторые пускают слюну и во сне улыбаются. Тоже как полуидиоты. И тут я вспоминаю прекрасные лица покойников, с опущенными веками цвета церковного воска. Лица, лишённые всякой мысли. Чистая форма. Как она бывает благородна! Как хороша! Эта чистая форма, не потревоженная мыслями головного и спинного мозга».

406

Про Ташкент уже написано немало. Самое известное – это, пожалуй, книга Натальи Громовой407. В этом экзотическом оазисе, полном, правда, пыли, грязи и тысяч беженцев, происходили диковинные вещи: по улицам разгуливал, например, модник Александр Тышлер с повязанным на шее цветастым платком; на базаре читал стихи вусмерть пьяный Луговской; где-то рядом ютилась царственная Ахматова. А вот эпизод, связанный с Дмитрием Шостаковичем и Ираклием Андрониковым, описанный Натальей Семёновой: