Анатолий Мариенгоф: первый денди Страны Советов

«Деятельность советских драматургов в дни войны отличается большой интенсивностью, – сотрясал трибуну Храпченко. – За время войны написан ряд пьес нашими крупнейшими драматургами: Погодиным, Леоновым, Корнейчуком, Козаковым, Финном, Виртой, Симоновым, Мдивани, Кавериным, Бруштейн и целым рядом других.

Такой творческой активности и продуктивности мы не наблюдали уже давно.

Новые литераторы приходят в драматургию и дают ценные произведения. Следует отметить работу Ржешевского и Каца, которые написали интересную пьесу “Олеко Дундич”; пьесу Водопьянова и Лаптева “Полк ДД”; пьесу “Война” Ставского, которые впервые выступили в драматургии. <…>

За последний период нужно отметить и рост отдельных драматургов. Прежде всего, рост такого драматурга, как К.Симонов. <…> следует отметить такое крупное произведение, как пьеса Самеда Вургуна “Фархад и Ширин” <…> В этом плане можно отметить и пьесу Липскерова и Кочеткова “Надежда Дурова”, пьесу Николая Вирты о молодом Ленине <…> Можно назвать также пьесы, посвящённые антифашистской борьбе на Западе: например, пьесы Бруштейн “День живых” и Войтехова “Здравствуй, оружие!”.

Всё это показывает, что советский театр сейчас располагает рядом произведений, которые могут быть и будут воплощены на сцене и сыграют свою большую роль».

Столько громких слов – и ни одного про Мариенгофа. А ведь только год назад гремел в столице «Шут Балакирев». Анатолий Борисович злился и негодовал. И по приезде в Киров начал усердно писать.

Среди отмеченных Храпченко драматургов, пожалуй, только Леонов, Симонов и Каверин остались в народной памяти. Остальных история оставила в 1942 году.

Выступление Храпченко продолжалось. Он говорил, что пишутся пьесы на военную тематику, но до сих пор нет ни одной пьесы о работниках тыла, «о героической работе наших фабрик и заводов, где куётся победа, о колхозной деревне, которая сейчас является вторым фронтом».

О трудностях, с которыми встречаются работники театра, говорил режиссёр В. Плучек. Труппа вынуждена дробиться на несколько микроколлективов и ставить небольшие спектакли из двух-трёх человек. Так сразу несколько коллективов одного театра могут организовать «выезд на фронт, где спектакли ставятся в блиндаже, на рубке боевого корабля, в кубрике», охватить госпитали, фабрики, заводы и т.д. Плучек уповал на новые пьесы, которые соответствовали бы этим критериям:

«Хотелось бы призвать драматургов, которые работают над темой ОВ, к меньшей смене сцен, меньшим масштабам действия, учитывая очень сжавшиеся постановочные возможности театров, уменьшение труппы, ограничение возможностей этой труппы, портативность форм, которую должен иметь теперь спектакль».

Среди выступавших был и «товарищ Мирингоф», заведующий управлением по делам искусства РСФСР. То есть, выражаясь по-современному, министр культуры СССР образца 1942 года. Поначалу возникает подозрение, не допустил ли стенографист ошибку. Но нет, такой человек на самом деле был, и говорил он дельные вещи.