Андеграунд

Как я и предполагал, Вениамин вовсе не оставил свои попытки покончить счеты с жизнью. Более того, он решил их ускорить, потому что уже через пару дней, услышав, что я не сплю ночью, опять заговорил со мной. Я поначалу не хотел ему отвечать, поскольку был зол за его двуличие и предательство, но потом все же смягчился, и решил поддержать разговор. Тем более, что он вновь заговорил о самоубийстве.

– Вы говорили, – сказал он мне, – что подумаете несколько дней, и дадите ответ, согласны ли покончить жизнь вместе со мной, или нет?

– Вы хотите, чтобы я дал вам ответ? – спросил я у него.

– Да, мне бы хотелось знать, решились вы умереть, или не решились? А если решились, то согласны ли сделать это вместе со мной?

– Мне странно слышать от вас данный вопрос, – сказал я ему. – Мы с вами совсем незнакомые люди, а умирают вместе обычно влюбленные, такие, как Ромео и Джульетта, или близкие друзья, съевшие вместе не один пуд соли. Мы же с вами знакомы всего пару недель, и вы мне предлагаете вместе покончить с собой. Это все равно, что в метро подойти к незнакомому человеку, и предложить ему вместе улечься на рельсы!

Говоря так, я понимал, что говорю, как нормальный человек, точнее, что это кто-то во мне говорит, как нормальный человек, заранее зная, как надо разговаривать с самоубийцей. Но все дело в том, что я вовсе не был нормальным человеком, я был абсолютно ненормальным, и сам множество раз стоял на пороге самоубийства. Поэтому, говоря так Вениамину, я просто лукавил, просто претворялся нормальным, а на самом деле был глубоко ненормальным, и в глубине души, в самой потаенной и запретной ее части, сам мечтал покончить с собой. Просто недавно, сидя на скамейке напротив входа в общежитие, я принял решение прожить еще какое-то время, втайне лелея мечту, что смогу все же выкарабкаться наверх, и стать таким же, как все. Но тот самый внутренний голос, сидящей в самой глубине моего естества, говорил мне, что я никогда не смогу стать таким же, как все. Что самое лучшее для меня, это принять предложение Вениамина, и вместе умереть, то ли действительно, взявшись за руки, прыгнув с моста, то ли разрезав себе вены где-нибудь в подвале нашего общежития. Я весь дрожал от возбуждения, понимая все это, и со страхом ждал того, что мне ответит Вениамин. Видимо, он был готов к разговору, потому что ответил сразу же, и, как я и предполагал, очень уверенно.

– Люди, решившиеся покончить с собой, – сказал он мне, – сразу же становятся необыкновенно близкими друг другу, словно настоящие братья и сестры. Они оставляют позади все, что связывает их с этим миром, и поэтому могут спокойно держаться за руки, глядя на холодную и чистую воду, которая течет внизу, и ожидает их с нетерпением, как ожидает невеста объятий своего жениха.

– Из вас мог бы выйти неплохой поэт, – ответил я ему. – Впрочем, из меня тоже мог бы выйти неплохой поэт, если бы я решился остаться в живых, и прожил бы еще какое-то время.

– А вы решились остаться в живых? – спросил он у меня.

– Я точно не знаю, Вениамин, я нахожусь на стадии решения. Возможно, я приму это решение в самый последний момент, когда уже совсем не останется времени, и ваш пример вдохновит меня на отчаянный и вынужденный шаг. Но если хотите, я подержу вас за руку, и даже обниму перед тем, как вы прыгнете со своего моста в холодную московскую воду. Возможно, вам станет от этого чуточку легче.

– А с чего вы взяли, что я хочу прыгнуть с моста в холодную московскую воду?

– Но вы ведь сами только что говорили о том, что вода примет вас, как принимает жених невесту, заключая ее в своих страстных объятиях!

– Это я говорил образно, как поэт, который, останься я жить, обязательно, как и в вашем случае, родился бы во мне. Но я не хочу, теперь не хочу, ибо долго перебирал в уме способы самоубийства, прыгать в воду с моста. Это ненадежный способ покончить с собой, ибо всегда есть шанс, что ты или сам выплывешь на берег, или тебя кто-то спасет. Прыгать в воду с моста лучше всего для слабых женщин, а для сильных мужчин лучше всего перерезать себе вены.

– Вы решили перерезать себе вены?

– Да, я решил, что так будет лучше всего, и надеюсь, что вы сделаете это вместе со мной.

– Я же вам сказал, что приму решение в самый последний момент. Возможно, ваш пример окажется для меня заразительным, и я тоже перережу себе вены. В любом случае я приму решение в самом конце.

– Вы не отказываетесь от своих слов, вы точно решились вместе со мной подойти к этому самому последнему концу?

– Да, я решился, можете считать, что вы уговорили меня. А когда вы собираетесь это сделать?

– Перерезать себе вены? Чем раньше, тем лучше, возможно, даже сегодня ночью. Тем более, что я уже не смогу уснуть до утра, а откладывать задуманное до завтра не вижу никакого смысла.

– Я тоже после всего сказанного не смогу уснуть до утра. Я вообще страдаю бессоницей, а разговор с вами взвинтил до крайности мои нервы. Мне теперь нужен или алкоголь с сигаретами, или действительно что-то радикальное, такое, чтобы успокоить меня уже навсегда!