Андрей Кожухов

По дороге он спросил, как ее отец отнёсся к их разлуке и часто ли видается она с ним теперь. Этот разговор сразу поставил их на прежнюю дружескую ногу. Андрей относился с искренним уважением к старому адвокату. Таня это знала, и ей было особенно приятно вспомнить об этом теперь. С Жоржем она почти совсем не касалась своей семейной драмы. Несмотря на свою чувствительность и деликатность, он в некоторых отношениях был дубоват; ее даже иногда злило сознание, что эта сторона ее жизни была почти непонятна ему. С Андреем было иначе, и она почувствовала облегчение, поговорив с ним о вопросе, сильно мучившем ее.

Таня жила не одна. Конспираторы имели в своём распоряжении нескольких пожилых женщин, большей частью бывших прежде в услужении в семьях революционеров. Они исполняли иногда роль квартирных хозяек, если эта обязанность не требовала особой сноровки. Мало кто из них понимал толк в конспирациях, но на их преданность и верность можно было положиться. Одна из таких женщин, прежняя няня Зины, изображала квартирную хозяйку Тани.

Таня весело показывала Андрею своё новое жилище, не поражавшее роскошью и так мало походившее на ее помещение в отцовском доме. Квартира – самая подходящая по местоположению – была слишком велика для нее. Она состояла из пяти комнат, и из них только на три хватало Таниной мебели. Остальные две комнаты были совершенно пусты и придавали квартире унылый, нежилой вид. Но Таня утверждала, что они делают ее жилище похожим на старинный замок.

Самая большая комната, снабжённая длинным сосновым столом и простыми стульями и скамьями, служила местом собрания рабочих.

Они скоро стали собираться. Их было семь человек, но из предосторожности они разбились на две партии.

Андрей был представлен Таней как друг, намеревающийся поселиться по соседству и принять участие в общих занятиях. Рабочие радушно приветствовали его и сразу отнеслись как к своему человеку. Но он не хотел вмешиваться в беседу на этот раз, желая присмотреться, как Таня справляется со своими новыми обязанностями.

Он приготовился быть очень снисходительным, но скоро убедился, что об этом не может быть и речи. Таня – эта нежная, светски воспитанная барышня, привыкшая к салонам, – чувствовала себя как дома среди рабочих. Без малейшего усилия, руководимая лишь горячим желанием быть понятой, она употребляла слова и выражения, наиболее доступные ее слушателям. Она вкладывала так много души в свою работу, что почти сливалась в одно со своей аудиторией.

Такое начало подавало большие надежды, хотя, конечно, дело не обходилось и без промахов. Она как будто боялась давать волю собственным порывам. Раза два Андрей уловил в ее словах тёплую, заразительную волну глубокого чувства. Но именно в ту минуту, когда ее собственное волнение передавалось слушателям, она обуздывала себя, подобно робкому наезднику, который не решается довериться горячности своего благородного коня.

Немного больше опыта и практики научат ее. Во всяком случае, задатки у нее прекрасные. Если вначале Андрей старался не быть слишком требовательным, то к концу ему пришлось остерегаться другой крайности – как бы не хвалить через меру.

После чтения начались разговоры. Андрей вмешался и направил беседу так, что дал всем возможность высказаться. Ему хотелось составить себе понятие о своих новых товарищах.

Они распрощались самым дружеским образом, и рабочие взяли с Андрея слово прийти еще раз, как только он переедет в их края.

Таня попросила Андрея остаться еще час-другой; ей так хотелось потолковать с ним.

Она переживала медовый месяц своей революционной деятельности. Все было для нее свежо и имело захватывающий интерес. Привычка не успела еще умерить горячности, а опыт еще не научил сдержанности. В свою работу она вносила жар прозели́та[43] и женщины.

Первым ее вопросом, когда они остались одни с Андреем, было: как ему понравились ее ученики. По ее мнению, каждый из них имел в себе что-нибудь обещающее или симпатичное. Андрей не совсем разделял ее взгляд. Но он был в таком хорошем настроении в этот вечер, что готов был находить прекрасное во всем.

– Одним словом, я уверен, что через несколько месяцев у нас будет хорошая организация в этой части, – сказал он.

Таня была в восторге от такого блестящего будущего.

– Нам нужно разделить работу для большей успешности, – заметила она. Я беру на себя обучение и предварительную подготовку, а вы займитесь окончательной обработкой.

– Если уже разделение труда необходимо, – сказал Андрей, – то обработку нужно предоставить вам, а я буду подбирать вам людей. Я всегда был того мнения, что в деле пробуждения душ мы, мужчины, должны уступить место женщинам.

Таня с удивлением смотрела на него. Ей трудно было поверить, что он говорит серьёзно.

– Но я так плохо с ними разговариваю и так мало знаю, – сказала она.

– Конечно, вам придётся много работать самой. Но уверяю вас, что учёность – не главное качество в хорошем пропагандисте. Это ничто в сравнении…

– С чем? – спросила девушка, впиваясь в него глазами.