Андрей Сахаров

Курчатов пользовался доверием Хрущева и мог бы это использовать гораздо больше на благо науки и страны, если бы не умер так рано — 57-летним. Ему многое удавалось из-за того, что к энтузиазму добавлялись его качества, которые на языке ГБ именовались: «человек скрытный, осторожный, хитрый и большой дипломат»¹⁹⁵. Сахаров такими качествами не обладал и, похоже, не замечал их в Курчатове. Но у него были основания думать, что и простой научной логикой, без хитрой дипломатии, можно влиять на принятие государственных решений.

Такое впечатление у него осталось, например, от знакомства с будущим генсеком Брежневым. В конце 1950-х годов, когда тот курировал в ЦК разработки военной техники, готовилось правительственное решение, которое физики Объекта считали неправильным. Оно отвлекло бы силы «от более важных вещей (подразумевалось — в военно-промышленной сфере; речь не шла о перераспределении с мирными делами)». Харитон решил объяснить это в ЦК и, взяв Сахарова для подкрепления, пришел к Брежневу. Тот выслушал их «очень внимательно, что-то записывая в блокнот». И решение не приняли.

В начале 1960-х годов социальное положение физики было наивысшим в российской истории. Поэт Борис Слуцкий зарифмовал это в строках, которые тогда знали все:

Что-то физики в почете.Что-то лирики в загоне.Дело не в сухом расчете,Дело в мировом законе.

Почет был столь велик, что, когда в 1964 году снимали Хрущева, товарищи по партии поставили ему в вину и неуважение к ученым.

В 1965 году был создан Государственный комитет по науке и технике, председатель которого академик В. А. Кириллин занимал одновременно и пост заместителя главы правительства А. Н. Косыгина.

Весной 1966 года Кириллин пригласил к себе Сахарова, Гинзбурга, Зельдовича и еще несколько крупных ученых и инженеров: «Кириллин сказал, что в США много занимаются научно-технической футурологией, кое-что при этом пишут легковесное и тривиальное, но в целом эта деятельность не бесполезна, дает далекую перспективу, очень важную для планирования. Он предложил каждому из нас написать в свободной форме, как мы представляем себе развитие близких нам отраслей науки и техники в ближайшее десятилетие, а также, если хотим, коснуться и более общих вопросов. Мы разошлись. В ближайшие недели я с увлечением работал и написал небольшую по объему статейку с большим полетом фантазии. <…> Для меня работа над этой статьей имела большое психологическое значение, вновь сосредоточивая мысль на общих вопросах судеб человечества».

Сахаров написал здесь «вновь», подразумевая, видимо, свою статью 1958 года, в которой он опирался на сверхдалекий социальный прогноз: за время полураспада радиоуглерода, около шести тысяч лет, численность человечества должна была вырасти до 30 миллиардов. При этом Сахаров отметил, что «такая численность не противоречит продовольственным возможностям земного шара с учетом прогресса науки».

Статью 1966 года «Наука будущего. Прогноз перспектив развития науки» Сахаров начал с того, что ряд ее идей — плод коллективной работы, и назвал имена восьми своих коллег по Объекту. Первый раздел статьи — узкопрофессиональный: «Использование ядерных взрывов в научных и технических целях», — и уже здесь, после описания нескольких научных и промышленных применений, фантазия взлетает круто вверх, когда Сахаров, к примеру, пишет об управлении движением астероидов посредством ядерных взрывов.

Статья дышит беспредельным научным энтузиазмом. «Эта цель оправдывает любые расходы», — пишет автор о поиске «динамических законов при высокой энергии, обогащающих наши представления о пространстве и причинности».

И лишь один абзац посвящен социальному прогнозу: «Прогресс кибернетики приведет к глубочайшим сдвигам в идеологии и философии, будет иметь большие социальные последствия. Можно думать, что прогресс технической и социальной кибернетики, наряду с успехами биологии, физики и астрофизики и организационно-политическим творчеством народовластия, внесет наибольшие и неожиданные коррективы в предсказание о социальной, бытовой и политической структуре будущего общества»¹⁹⁶

.

В целом автор выглядит законченным технократом — лучше сказать, наукократом, — не знающим удержу в своих научно-фантастических мечтаниях и не замечающим реалий окружающей жизни.

Надо, правда, учитывать заданные рамки статьи — прогноз развития науки. Читательская аудитория тоже была в узких рамках — статью опубликовали в сборнике тиражом 120 экземпляров с грифом «Для служебного пользования», то есть только для управленческой элиты.

Итак, летом 1966 года Сахаров размышлял о прогрессе науки, по существу, в отрыве от всего остального. Меньше двух лет отделяло его от другой статьи, в которой он уже соединил неразрывно научно-технический прогресс, мирное сосуществование и индивидуальную свободу, — от статьи, ставшей поворотным пунктом в его биографии.

Письмо в ЦК об опасности обороны