ANENERBE

Зачем он это сказал? Кто его просил? Разве он не мог сообщить об этом минуту поздней? Что значит минута? А секунда?

Виталий Борисович уже никуда не падал, а сидел на стуле и ничего не понимал. То есть он понимал, что ему представился один-единственный шанс, один из миллионов, если не из миллиардов, и он не воспользовался! Ему не дали — сказали какую-то глупость!

— Какая библиотека? Кто звонил?

— Просят помочь.

— А почему я? — возмутился товарищ Шумный.

Сережа хихикнул и застучал клавишами — новый компьютер, все всяких сомнений, ему нравился.

— Борисыч, ты у нас единственный специалист по нечистой силе, тебе и карты в руки. Можешь не звонить, просьба-то неофициальная.

— Книги украли?

— Еще не украли, но могут. Сходи завтра для профилактики, поговори с умными людьми. Кстати, звонила женщина, — Сережа продолжал барабанить по клавишам, — вдруг это возможность? А что? Абонемент выдадут, на лекцию пригласят или вообще того…

— Чего того?

— Познакомишься, по голосу — симпатичная. Думаю, брюнетка. Я бы сходил, никаких проблем, только она в возрасте. Улавливаешь, Борисыч? Совместишь приятное с полезным. Ты когда последний раз был в библиотеке? Вот я об этом. Лампы у них по ночам моргают — кто-то безобразничает.

— По ночам?

— Так кто днем свет будет жечь?

Может, и не пошел бы товарищ Шумный, отмахнулся бы, как от назойливой мухи, еще от одной проблемы, однако путь домой лежал мимо той самой библиотеки — очага культуры, как было принято когда-то говорить. И памятник стоял — заляпанный дождем и голубями поэт, мрачно созерцающий происходящие в родном отечестве перемены.

У памятника Виталий Борисович и остановился. Голову поднял — поэт стоял на постаменте, скрестив на груди руки. Обошел с одной стороны, затем с другой и улыбнулся. «Народная тропа», о которой когда-то он говорил, все же заросла — выложенная в советские времена брусчатка потемнела, а кое-где скрылась за бурьяном сорной травы. Две скамьи, явно нуждающиеся в обновлении, сиротливо стояли рядом, и присесть на них не было ни желания, ни возможности.

Дверь долго не открывали, хотя и нажал Виталий Борисович на звонок достаточно требовательно — так жмут люди, преисполненные властными полномочиями. Старый дед, вероятно, пенсионер встретил негостеприимно — попросил показать удостоверение и долго рассматривал сначала корочку, а уж потом владельца. Молча бросил под ноги тряпку, предлагая вытереть башмаки, и так же молча повел по красивой и нарядной лестнице.

— Вот тут, значит, все и произошло, — доложил сторож.

— Что произошло? — уточнил Виталий Борисович.

— Как что? Лампочки моргали.

Минут пятнадцать Кирилл Гаврилович водил оперативника по библиотеке. Включал и выключал лампочку и шел дальше.

— А тут, стало быть, они книжки читали. Савушкина сказала — переворошил он ей все книги, а она на меня подумала.

— Вы его видели? — неожиданно спросил товарищ Шумный.

— Кто — я? Никого я не видел! И Савушкина не видела — она дома была, а у меня дежурство в ночь.

— Как сейчас? — подсказал Виталий Борисович.

— Именно. Двери я, естественно, проверил. И пульт у нас имеется, все, как полагается, на сигнализации. Я всегда проверяю, у меня инструкция, не первый год.

— Лампочки при вас загорались?

— И при мне, и без меня. Они у нас на столах стоят, чтобы читать удобно было. Где светильники, а где настольные лампы. Светильники он не трогал, а вот лампами баловался.

— А почему вы решили, что это был он?

— Как почему? — дед с непониманием уставился на Виталия Борисовича. — Я что, мужчину от женщины не отличу?

— Значит, видели, — утвердительно произнес оперативник и включил настольную лампу.

Дед понял, что ляпнул лишнее и отвел глаза в сторону.

— Я же сторож, — продолжил после некоторого молчания он, — спросит начальство, зачем меня здесь держат?

Виталий Борисович с пониманием кивнул.

— Какой он?

— Не могу сказать. Спиной ко мне сидел. Не дошел немного — кашлянул, а свет возьми и погасни, и он тут же пропал, как в воду канул.

Виталий Борисович настольную лампу выключил.

— Как в воду канул.

— Зрение у меня еще хорошее и слышу удовлетворительно, для своего возраста прекрасно, а тут растерялся.

— Где он сидел?

Старик кашлянул.

— Тут и сидел, за этим, получается, столом. А я с той стороны шел, если по лестнице, он меня сразу и заметил бы. А здесь не видно.

Виталий Борисович оглянулся и мысленно похвалил сторожа — все правильно сделал.

— Книги читал?

— Савушкина сказала, хотя и я слышал: шуршит страничками, вроде, как листает.

— То есть что-то искал?

— Не могу знать, — Кирилл Гаврилович вновь кашлянул, — не видел, спиной ко мне сидел.

— А что за книги?

— Да как скажешь, если он их всех как карты перетасовал. Савушкина-то и обратила внимание, мол, кто-то рылся, а у нее всегда порядок.

— Вы мне покажете?

Сторож моргнул пару раз, прежде чем до него дошел вопрос.

— Пойдемте, — и не спеша заковылял.

— Скажите мне вот что, — Виталий Борисович пустил небольшую паузу, — первый раз вы где свет заметили?