ANENERBE

Гурий оказался тем самым «черным копателем» — лесным бродягой, о которых в последнее время так много шумят. Почему он сделал предложение, по какой причине предложил пройтись лесными тропами — неизвестно. Вопросов здесь задавать не принято. Единственное, о чем узнал Пастушный, — Гурий прежде работал лесорубом, а когда наступили времена пакостные, ушел в «бизнес» — потрошил землю, беспокоил мертвецов и добывал военные трофеи — от оружия до военной геральдики. Работал самостоятельно и в партнерах не нуждался. После объявленной местными органами охоты на копателей стал еще более осторожным, поэтому прозвучавшее предложение действительно выглядело необъяснимым жестом с его стороны.

Отправились утром. Северный край — навсегда останется заповедником, он не позволит вторгнуться на свою территорию: свидетельство тому похороненные и забытые в его лесах люди и техника враждующих сторон, которых одинаково «радушно» встретила северная тайга. Историки и ученые никогда не доберутся до истины и не узнают, кто в действительности похоронил в холодном чреве десятки тысяч солдат. Похоронил лес. Суровый и беспощадный, с ордами мошкары, непроходимыми болотами — он их всех проглотил и… не заметил.

— А ты, стало быть, мертвецами занимаешься, — подал, наконец, голос Гурий, когда солнце заняло верхушку небосвода.

— Пытаюсь, — уклончиво ответил Володя, к тому времени изрядно вымотавшийся и усталый.

— И к чему тебе это надо?

— Кто-то должен.

— Не обязательно, — возразил Гурий. — Вот мне никто не должен, и я — никому. А уж они — тем более. Кто их сюда загнал? Чего тут делить? Что искать? Если только смерть. Вот смерть их и встретила. Подвиг? А кому он нужен — их подвиг?

— Родину защищали.

— Родину, говоришь, а что есть Родина? Родина — мать с отцом, а все остальное обман, лирика, красивые слова.

Гурий сел на пень и сплюнул.

— Долго еще?

Следопыт усмехнулся.

— Уже пришли.

Володя оглянулся — вокруг обычный лес, елки и сосны, встречаются неизвестно как оказавшиеся здесь молодые березки.

— Сразу видно, человек ты городской, иди сюда…

Это был блиндаж, вернее то, что от него осталось — массивный ствол полусгнившего дерева с такими же более мелкого диаметра бревнами, поросшими травой.

— Можешь залезть.

Володя в сомнении глянул. Гурий вновь улыбнулся — показал редкие зубы.

— Вдвоем можно, вдвоем не страшно.

— Это еще почему?

— Полезешь или нет? — следопыт стоял рядом.

— А что там?

— Духи.

— Духи?

— Ты же мертвецами интересуешься, — с иронией произнес Гурий, а дух — тот же мертвец, только без плоти.

— А ты?

— Вдвоем нельзя, — объяснил следопыт, — если тебя придавит, кто на помощь придет? Соображаешь? Не бойся — снаряд в одну и ту же воронку дважды не попадает. Сползай, осмотрись, только ничего не трогай… я тронул, и двое суток выбирался — завалило меня всего с потрохами. Думал: все, конец. А тут ко мне дух и явился. Дурак, говорит, чего тебе дома не сидится? А потом и второй дух — злющий и отвратительный. Ползи, кричит, вали отсюда! У нас тут и так места мало! Представляешь? Я как крыса землю стал грызть, а этот второй орет: не туда, бестолочь, в другую сторону! Так они меня и подбадривали — то один, то другой.

— Шутишь? — спросил Володя, у которого вдруг пропало желание спускаться под землю.

— Ага, напугать тебя решил, сказку рассказать, чтобы в лес больше не ходил. Проверить я себя хочу, понимаешь?

Залезть вниз — подвергнуть себя неоправданному риску, земляной потолок мог рухнуть в любой момент. Что прежде служило надежной защитой, сейчас представляло огромную угрозу, но и любопытство противным червячком давало о себе знать.

Гнилой запах земли — когда-то здесь жили люди. Володя осторожно просунул голову и ничего не увидел. Но и просунуть руку с фонарем не получалось — либо голова, либо рука.

— Дай-ка, — Гурий уже был рядом, — слушай…

Странный предмет, видеть которого прежде не приходилось, пролез в щель и загудел.

— Слышишь?

— Металл?

— Нет, так металл не звенит, — объяснил Гурий, — металл, он другой, а этот непонятно какой.

— Духи?

И в следующее мгновение кто-то крикнул! Володя отчетливо слышал человеческий крик — надрывный и испуганный. Так кричит человек, почувствовав боль в своем теле.

— А я о чем говорил? — прошептал Гурий, — значит, не показалось. Двоим показаться не может, двое — уже объективность, не игра воображения, ты же слышал?

Володя кивнул.

— И я слышал, пойдем отсюда, от греха подальше.

И они пошли.

— Непонятно мне, — первым заговорил Гурий, — блиндаж целый, в смысле, в него снаряд не попадал, а своих они хоронили в другом месте, сейчас я тебе покажу.

Спустились в низину. Иной пейзаж, иная местность, словно две разные планеты.

— Дураки они, кто же в низине хоронит? А они хоронили, видно, боялись, а потом покойнику все равно где его похоронят. Главное, в землю сунуть.

Еще минут десять ходьбы по вязкой и уходящей из-под ног почве. Небольшие прямоугольные канавки, заполненные водой, одна за другой по две в ряд.

— Кладбище, — сказал Гурий, — тут они своих и хоронили.

Так это было кладбище! Ни в жизнь не догадаться, что заполненные водой ямы — могилы.