ANENERBE

Виталий Борисович шагал по вечернему городу — было сыро и темно. Тоскливо горели фонари, еще более тоскливо шагали люди. Мимо проезжали машины — гораздо в большем количестве, чем люди на тротуарах. Хотя в машинах тоже сидели люди, воспринимались железные колесницы иначе — как живые существа. Прошедшая неделя ничего нового не принесла — случившие в городе происшествия не в счет. Это прежде всего работа, о которой стремятся забыть, переступив порог казенного дома. Виталий Борисович именно так и пытался поступить — выбросить посторонние мысли из головы. Получалась не всегда, чаще вообще не получалось — продолжал думать. Сейчас он думал о Горелике. Образ Алексея Митрофановича возник скорее самостоятельно и непонятно по какой причине, а затем — и в этом не меньшее удивление — возник уже во плоти и сам носитель образа.

Напомним, было темно, и все же товарищ Шумный его заметил и, конечно, остановился.

— Удивительно, — сказал математик и улыбнулся.

— Что удивительно? — спросил Виталий Борисович, которому и в самом деле стало как-то не по себе.

— Наша встреча. Что это — случайное совпадение или судьба? Выхожу на улицу, хотя обычно сижу дома, стою, размышляю и вижу вас. Вы идете и ничего вокруг не замечаете. Вдруг поднимаете глаза и видите меня. Честно признаюсь, не собирался к вам подходить — решил провести эксперимент.

Не может без экспериментов, — подумал Виталий Борисович, все еще немного удивленный.

— Обычная, на первый взгляд случайная встреча — ничего более. Я оставил ей совсем крохотный шанс, чтобы она действительно выглядела случайной — не получилось. Вы меня заметили. Скажу более — вы обо мне думали. Вам куда? Туда? — математик мотнул головой, — пойдемте, я вас провожу, хотя мне совсем в другую сторону.

— Можно дождаться маршрутки и никуда не ходить, — предложил товарищ Шумный.

— Можно, но стоит ли это делать? — вопросом ответил Алексей Митрофанович. — Вчера точно также встретил своего коллегу, включил телевизор — тысячу лет не включал — и вижу его. Во Франции живет — он всегда мечтал жить во Франции. Знаменитость, складно говорит и, вроде как, безумно счастлив. Притворяется — глаза-то говорят об обратном, лукавит, но передача в высшей степени интересная. Читает курс лекций за границей — коллеги пригласили. Что-что, а говорить он всегда умел — артист в хорошем смысле слова. Постарел, но еще бодрый — спортом увлекается. Гляжу и радуюсь. Как все замечательно у него сложилось. Не сказать, чтобы гений, но и талантом бог не обделил, поэзией увлекается и большой любитель словесности. Страшно любит говорить. Я прекрасно понимаю, есть такая разновидность людей, которые только тогда и живут, когда говорят. Не болтают, а размышляют вслух, я пробовал — не получается. Мне обязательно нужен собеседник — тот, который бы задавал вопросы. Что такое вопрос? Как он рождается, и что в себе несет? Сколько вопросов вы себе сегодня задали? А на сколько ответили? — Не думали, и никто не думает — не огорчайтесь. Случайность — неизбежная закономерность, где ошибка исключается. Удивительно! Совершенная математическая формула, и результат известен. Его уже вывели — все что осталось, заполнить пустующие ниши неизвестными. Математика оперирует цифрами — точная наука, далекая от каких-либо условностей.

Алексей Митрофанович поправил берет — сдвинул на затылок, словно мешал ему размышлять.

— Получается?

— Что именно? — уточнил оперативник.

— Думать иначе.

— Ах, вы об этом…

— Да, да. Об этом. Знаете, и мне интересно, как вы справитесь с вызовом, который бросили себе. Вы же его бросили, правда?

Виталий Борисович промолчал.

— Бросить вызов самому себе отважится далеко не каждый. Слишком много хлопот, а кому нужны сомнения? Конечно, мы меняемся каждый день, час, но меняемся бессознательно, а вызов, если хотите, как революция — неудержимая стихия. Как думаете, сколько стоит вызов? Он может стоить сотни миллионов человеческих жизней — я имею в виду его конечный результат. А сам вызов — ничего не стоит, копейки. Расходы на математику в целом мире — ничтожно крохотная цифра, и произнести стыдно.

Алексей Митрофанович хихикнул.

— До какой степени наш мир абсурден! Чем больше размышляю, тем больше поражаюсь — предела этому абсурду нет, и в ближайшее время не предвидится. Нам направо? Хорошо, пойдемте налево — сейчас загорится зеленый.

Перешли дорогу.

— Люди в массе своей и прежде слепо подчинялись правилам меньшинства. Развитие цивилизации — заполнение тех же самых пустующих ниш, как и мысль, всегда находилась в услужении избранных. Многим законам — тысячи лет, а то, что мы видим сейчас — только смена декорации. По сути своей человек не изменился — он не стал добрей, благородней или умней. Весь наш прогресс — накопленный опыт поколений, направленный в русло потребления. Скучно, хотя и выразительно.

— Я нашел дом, — неожиданно заметил Виталий Борисович.

— Тот самый?

— Думаю, тот самый — тринадцать «б».

— И как вам удалось?