Читаем Ангелическая по-этика полностью

Ангелическая по-этика

Как истинный философ Холин в материальной сфере довольствовался малым, зная, что, кроме пенсии за инвалидность, полученной на войне, ему от советской власти ничего не положено. При родах умерла жена, и он сам один воспитал свою дочь Арину. Обида была в другом. Почему даже теперь либо не печатают, либо ни рубля не платят за писательский труд. Впрочем, на стихах эта обида не сказалась. В стихах о другом:

Солнце уходит в глубь,

Звезды уходят в глубь,

В глуби хорошо утонуть,

Глубь, ты меня приголубь.

До тяжелой болезни, прихватившей Игоря Сергеевича в последний год жизни, мы виделись каждую неделю: на поэтических вечерах или у меня дома, Холин часто повторял свою любимую заповедь: «Костя! Никого не слушайте. Делайте что хотите!». Каждый год его приглашали на международные поэтические тусовки в разные европейские страны. Москва так и не оценила своего поэта.

Правда, Игорь Холин стал культовой фигурой для продвинутой аудитории «Птюча», но это был интерес не столько к стихам, сколько к личности. Обритый наголо, в курточке, похожей на больничную пижаму, он весьма соответствовал эстетике крутой тусовки, хотя относился к себе весьма серьезно и никому ни в чем не подыгрывал.

Суровая самоирония была всю жизнь надежной защитой от пошлости. Он очень внимательно смотрел сквозь круглые старомодные очки на все, что происходит вокруг, и приходил к совершенно неожиданным выводам. Вот беседа, которую я записал:

«Время книг кончилось. Вы заметили, что в электронном наборе строчки неровные, а переносы не по правилам. Почему? Так хочет компьютер. Зачем книги, когда всю Ленинскую библиотеку можно разместить на нескольких дисках? Надо писать для глаз, а не для слуха. Слово перебирается на экран компьютера».

Я слушал эти рассуждения с интересом, хотя мог бы возразить словами самого Холина: «Электроника, атомный реактор, водородная бомба, компьютеризация... Слова-то какие. Скулы сводит. Сейчас бы какую-нибудь конягу каурой или буланой масти погладить по слюнявой морде и умереть от счастья».

Холин обзавелся компьютером и даже загрузил его своей прозой, но извлечь ее оттуда не мог. Часто звонил и спрашивал, на какую клавишу как нажать, а я и сам не управляюсь с этим электронным чудовищем. Холин, конечно, прав. Писать вальяжно, как раньше, уже нельзя. Надо бережно паковать в слова информацию: «Мы – / свет из тьмы».

Поэт отвергал все религии, а на вопрос: «Верите ли вы в Бога?», отвечал: «Верю, но в своего».

Во время путча 93-го года Холин сурово, по-военному меня инструктировал. «Заслышав стрельбу, не смотрите по сторонам, откуда, а прежде всего ложитесь. Потом уже разберетесь». В это время в районе, где жил поэт, уже стреляли вовсю. «О войне у нас нет ни одной правдивой страницы. Всё

слюни да сопли!» Последний роман Холина о войне – главная вещь, над которой он работал в последние годы.

Ваш век.

Век кисельных берегов

И молочных рек.

Мой век.

Век водородных бомб

И шизофренических калек,

Ваш – голубое солнце

И оранжевое небо.

Мой – идеи Мыр Каркса

Без хлеба.

Холина называли живым поэтическим мамонтом. Таких уже нет. А в кругу друзей поэтического общества ДООС его любовно называют поэтозавром. Пожалуй, это действительно так. Холин поэтический динозавр, но не из прошлого, а из будущего. «Мои стихи будут учебным пособием для компьютеров и пенсионеров», – написал он в одной из последних публикаций в «Газете ПОэзия». Другая заветная мысль Игоря Сергеевича о превосходстве поэзии над всеми видами искусств может быть оспорена, но как изящно она выражена и глубоко продумана.

В музыке мыслей меньше,

Чем в голове комара

В живописи мыслей больше,

Но они неподвижны.

«Никогда не сопровождайте слово музыкой и не иллюстрируйте. Слово – единственное, что отличает человека от всей природы».

Это последнее, что я услышал от Холина. А за два дня до его кончины в серии «Классики XXI века» вышла книга «Новые ДООСские» с такими стихами Игоря Сергеевича:

Ни Вселенной, ни Галактик,

Ни Звезд, ни Планет

Ни состояния,

Ни расстояния,

Ни нас,

Ничего нет.

Есть свет

Так получилось, что первая книга Игоря Холина в твердом переплете появилась лишь после смерти этого удивительного поэта. В России надо жить долго. Холин дожил до 79, и лишь несколько месяцев отделяли его от 2000 года, куда он страстно стремился. Еще в 95-м году на открытии салона «Классики XXI века» поэт сказал: «Надо творить, но только о новом веке».

«Главная особенность новой поэзии – ее виртуальность. Фантазия в искусстве присутствовала всегда (сказки, легенды, мифы), но никогда еще воображение поэта не было так свободно и раскованно. Уплотнилось время, осталось пространство. Клип и файл – вот язык современной поэзии». Эти слова произнес поэт, написавший еще в 50-х годах:

Дамба. Клумба. Облезлая липа.

Дом барачного типа.

Коридор

18 квартир.

На стене лозунг:

МИРУ МИР!

Во дворе Иванов

Морит клопов,

Он бухгалтер Госзнака,

У Романовых пьянка

У Барановых драка.

Разумеется, Холину перекрыли все пути, но милостиво разрешили заниматься детской поэзией. Сорок лет он писал в стол: