Ангелы бездны (СИ)

Однако, не смотря на то, что нас все еще трясло, как мокрых бобиков, от холода и пережитых волнений, мы мало-помалу стали приходить в себя.

- Проклятущая собака! – возбужденно и чуть ли не радостно рассматривая дыру на штанах, смеялся Филипп. – Нет, ну вы когда-нибудь видели таких огромных, злющих собак?! Это точно какая-нибудь заколдованная драконша или, на худой конец, медведица.

- Да, кабы не собака! – мечтательно глядя в потолок, вторил ему Гийом. – А колдун-то каков, а?.. Один голос продирает до печенок!

- А глаза?.. А волосы? Точно шелковое покрывало! Даже не верится, что такой может убить поцелуем. Скорее, напротив – мертвого воскресит!.. Что он тебе говорил, Вольдемар? Ты ведь с ним разговаривал.

- Не только, - усмехнулся я. – Еще я с ним дрался. На поединке.

- Тогда почему же ты еще жив?!

- Он пощадил меня.

Оба посмотрели на меня – завистливо и ревниво. Они мне не поверили! Но я больше им ничего не сказал. То, что произошло сегодня вечером в саду Монсегюра, их не касалось.

Тем временем на улице совсем стемнело, и в деревне прекратилось всякое движение. Только где-то лаяли собаки. Все так же молча, не глядя друг на друга, мы разошлись по домам. Филипп был задумчив, Гийом мрачен, а я глубоко и жадно, с какой-то горячечной настойчивостью все вдыхал и вдыхал теплый вечерний воздух – мне казалось, будто он пропитан сиренью.

-

========== Глава 2. ==========

Более я никогда не видел своих приятелей живыми.

Через три дня Гийома выловили из реки, а Филиппа вынули из петли – он повесился на ветвях того самого дуба, с которого когда-то целую вечность секунд и мгновений назад до встречи со своим ослепительным убийцей еще юным и беззаботным мальчишкой прыгал в седло. Я же - смертельно раненый, но каким-то чудом выживший, бледный, как смерть и равнодушный ко всему, как прошлогодняя солома – возвратился назад в Монс, в университет.

Оба моих приятеля сгорели мгновенно, как свечки – ни на что не жалуясь и ни о чем не жалея. Или же, нет: единственное, о чем они, должно быть, сожалели перед смертью – это о своем скоропалительном бегстве с берега реки, где выходящий из воды ангел навсегда пронзил и пригвоздил их души к вратам вечности своим взглядом.

А я остался жив. Почему? Я смутно догадывался.

«Я вас не трону», - сказал он. Я пожалел его тогда ночью, я единственный понял и принял его тоску, увидел его страдания, на миг ощутил его боль, и он…В какой-то степени он меня отблагодарил. Он спас меня от смерти, но не смог спасти от себя, от сладкого яда своих чар.

Нет, у меня не возникало желания покончить с собой, но у меня не возникало желания и жить дальше. К чему и зачем? Вход в Монсегюр был для меня закрыт. Да, если бы я даже каким-то чудом и проник туда, разве бы он пожелал меня видеть? А, если бы я все-таки его выследил, подстерег, подловил и увидел… Ну что тогда? Кто я и кто Он? Ведь я для него – никто, мошка под фонарем, пыль на его башмаках, крошечная капелька крови на его мече. Разве можно что-либо испытывать к капельке крови?.. Ее можно только походя стряхнуть на землю.

Итак, я вернулся в Монс.

Две недели пролетели незаметно, словно один день.

Я ничего не видел, не слышал, не чувствовал. Я машинально ходил на лекции, принимал пищу, здоровался с приятелями и улыбался хорошеньким горожанкам. Днем я, словно вышедший из могилы труп, бродил по городу, а ночью… Зато ночью я видел сны. Кто знает, может быть, именно эти сны и помогли мне выжить тогда?..

Я закрывал глаза и видел миры, не похожие на наш, я видел орбиты далеких звезд и ожерелья планет над ними. Я был там. Я дышал тем же воздухом и жил теми же чувствами, что и населяющие эти миры ангелы. Ангелы, самый прекрасный из которых каким-то чудом оказался здесь, на Земле.

Эти чувства не были похожи на наши: тоска и нега чужого дыхания, ледяной пульс и обжигающий холод чужих страстей заставляли мое собственное сердце лететь, словно выпущенная из арбалета стрела, нестись вскачь по Млечному Пути вдогонку за эхом внеземной любви. И, уловив, наконец, слабый отголосок этого эха, просыпаться по утрам в холодном поту, но со сладкой истомой в сердце и с отравленной улыбкой на губах.

Я не искал выхода, я знал, что его не было – я просто шел за эхом.

Таким вот образом, бродя как-то вечером по городу преследуемый головокружительным запахом сирени, я заглянул в библиотеку университета. Там было темно, тихо и пусто – все студенты и профессора, как добрые христиане, давным-давно окончили свои дела и теперь мирно кутили в кабачках славного Монса.

Я принялся лениво рыться в книгах, я не знал, что именно и зачем я хотел найти. Мои руки двигались сами собою, а голова тупо отмечала абзацы, страницы и фразы из совершенно не нужных мне богословия, латинской грамматики, арифметики и истории путешествий аббата Моруа.

- Добрый вечер, молодой человек. Могу я вам чем-нибудь помочь? – раздался над самым ухом тихий, необыкновенно приятный и словно бы немного извиняющийся голос.