Ангелы плачут в июне

– Ой, вы еще здесь? Нет, спасибо, все хорошо. Машенька плохо себя чувствует, поэтому сегодня ее лучше не трогать. – Женщине наконец удалось отодрать стопятидесятикилограммовую «Машеньку» от машины, и они с мужчиной дружно потащили ее к дому. – Приезжайте завтра к вечеру, а лучше послезавтра! – бросила она мне через плечо.

Ага, буду я ждать до послезавтра! Я решила пока оставить их в покое (все равно от пьяного человека точной информации не получить), но завтра прямо с утра нанести визит вежливости. Если, конечно, ничего не изменится – где-то в глубине души надежда еще теплилась.

Увы, утром ее окончательно развеяла безутешная Алина – Гале становилось все хуже.

Поэтому, наскоро собравшись, в начале восьмого я уже звонила в дверь семнадцатой квартиры.

Дверь открылась не сразу, из нее выглянул взъерошенный, потный Войнич в футболке и спортивных штанах. Он одарил меня тяжелым взглядом и вместо приветствия поинтересовался, какого черта мне от него понадобилось в такую рань?

– Соскучилась за ночь, – съязвила я, с удивлением разглядывая капельки пота на лбу собеседника и влажные пятна под рукавами футболки. И чем же он там занимался? – Ладно, ты же сам говорил, что интересуешься моим расследованием, так окажи посильную помощь – отвези в Тумановку с Машей пообщаться.

Последняя фраза Войничу, судя по реакции, особенно не понравилась.

– Я только с пробежки вернулся. Позвони своему менту привороженному – он больше моего заинтересован в результате, – проворчал он.

– Уже нет, он теперь герой дня – изловил киллера, за которым годами охотились спецслужбы нескольких стран. Какое ему дело до убийства пятнадцатилетней давности?

– Вызови такси.

– И ты отпустишь меня к беззащитным людям одну? Меня – потенциально опасную для общества наследницу маньяка? Разве не ты собирался оберегать от меня мир?

Войнич, естественно, закатил глаза и, недовольно буркнув: «Через двадцать минут возле гаража», – негостеприимно захлопнул передо мной дверь.

– И зачем тебе вообще эта Маша понадобилась? – ворчал парень по дороге в Тумановку. – Что нового ты от нее хочешь услышать? Думаешь, она видела, кто вытащил халат и придушил Ларису?

– Вряд ли. Просто других вариантов все равно нет, а интуиция настаивает.

– Твоя интуиция вся в тебя: наглая, бесцеремонная и встает с петухами, – вяло огрызнулся спортсмен.

– Хуже, она вообще не ложится!

* * *

Лидия Федоровна мне, естественно, не обрадовалась и попыталась снова перенести аудиенцию.

– Извините, Машеньке еще нездоровится, не могли бы вы прийти позже?

– Извините, но моей тете с каждым часом все хуже, боюсь, до «позже» она может не дотянуть.

– Но Маша ничего не знает о Василисе, я ведь вам говорила! К тому же сейчас она все равно не в состоянии с кем-либо общаться.

– Не успела опохмелиться? – нарочно громко поинтересовалась я. – Так это не проблема, у меня все с собой.

– Тише! – Женщина воровато оглянулась по сторонам.

Наивная, неужели она верит в то, что хоть кто-то еще не знает о Машиной зависимости.

– Ладно, проходите, но ненадолго. И, бога ради, не давайте ей спиртное, я поставила капельницу, чтобы вывести эту дрянь.

Маша мне тоже не обрадовалась. Впрочем, судя по ее состоянию, эту пышнотелую даму сейчас могло обрадовать только одно, что она и озвучила, даже не соизволив узнать мое имя и цель визита:

– Эй, выпивка есть?

– Извини, твоя мамуля все конфисковала.

– Тогда сгоняй в ларек, будь человеком.

– Боюсь, тогда я буду не человеком, а трупом – твоя родительница настроена очень воинственно.

– Тогда проваливай! – Маша отвернулась, мгновенно потеряв ко мне интерес. Натянувшаяся прозрачная трубочка капельницы заколыхалась.

Я присела на край кровати и вдохнула стойкий запах винно-водочных паров.

– Послушай, у меня есть проверенное средство. Бросишь пить, и больше никогда не потянет. Хочешь вылечиться? – Я ведь действительно могла ей помочь.

– Ты что, охренела?! – искренне возмутилась женщина. – Единственная радость в жизни осталась! Сама, блин, лечись! – Что ж, она свой выбор сделала.

А еще через пару минут раздался умиротворенный булькающий храп – истерзанная абстиненцией и лошадиными дозами физраствора, мученица уснула.

Так даже лучше. Я взяла ее за руку и закрыла глаза…

* * *

– Быстро, едем на улицу Садовую, это за поворотом, почти рядом с домом Никольского! – скомандовала я, стремительно заскочив в джип и с силой захлопнув дверцу.

– Эй, полегче, машина новая! – возмутился Алан, но, заметив выражение моего лица, осекся. – Ты что-то узнала?

– Только у кого все это время был халат, ее нужно немедленно найти.

– Кого ее?

– Бабу Варю. Лидия Федоровна дала ее адрес.

– Та странная женщина с остановки? Ты же сказала, что она выбросила халат днем, за несколько часов до смерти Ларисы?

– Да, днем, только не девятнадцатого, а позже. Василису родители забрали вечером девятнадцатого из дома Маши, туда же за час до этого баба Варя принесла фонендоскоп и халат. Маша велела его выбросить, она и выбросила – на следующий день в больнице.

– Принесла вечером… это уже после…

– После смерти Ларисы, скорее всего.