Ангелы света

И опять, блин, смеётся. Короче, стал я и кочегарам, и кинологом, и сторожем одновременно. Работа, прямо скажу, была не пыльная. А главное сытно мне, в тепле. Деньги он мне давал на карманные расходы, но разрешил покупки делать только в магазине посёлка, где мы с вами, Владимир Олегович, и встретились. И вообще поставил мне условие, чтобы из посёлка ни ногой. А куда мне было идти, к кому? Вот, думаю, наступил для меня коммунизм. Про самоубийство я уж и думать забыл. Книжки он мне стал давать читать. В основном японскую литературу. Про самураев, про лётчиков-камикадзе. Одна новелла сильно на меня подействовала. Там, значит, один камикадзе должен был убить главу мафии. Просто прийти и убить, а заказчики за это его семью всем обеспечат. Там красочно описывается, как взрывчатка разрывает камикадзе на куски, но душа его улетает к Богу. Он, короче, даже не погибает, а святым вроде как становится. Новелла эта «Отец-палач», по-моему, называется. Что он мне такую литературу с умыслом даёт, я почему-то и не подумал даже.

И вот, как-то, пригласил Виктор меня в дом, в первый раз за два месяца. Как сейчас помню, подснежники как раз расцвели. До этого он меня даже на порог дома не подпускал. Обидно, конечно, было, всё же мы в приятелях ходили. Вот, наконец, думаю, сподобился. Решил, так сказать, уважить. Провёл он меня в гостиную, налил рюмку коньяка.

— Помнишь, — он меня спрашивает. — Ты говорил, что тебе жизнь ни хрена не стоит? Помнишь, такой базар был?

— Ну, базар был, — отвечаю я, а сам улыбаюсь, думаю, шутит он.

— А сейчас что же? — спрашивает.

— Весна, — продолжаю улыбаться, — жить хочется.

Он засмеялся, но как-то нехорошо, как плохой артист в театре.

— Я так и знал, падла, что ты начнёшь смотреться в кривые зеркала по весне. Ну, понятно, грибы растут, плесень зацвела, птички чирикают. Всё живое, так сказать, к жизни тянется.

А я не пойму шутит он или уже серьёзно говорит.

— Ты не злись, — говорю. — Хочешь меня снять, как я с плотины спрыгну? Поехали, бери видеокамеру.

— Дурак ты, блин! — выругался он. — Меня интересует готов ли ты разумно умереть? Во имя идеи!

— А ты готов умереть ради идеи? — уже не выдержал и откровенно прямо спрашиваю его.

— Если надо будет — готов! — твёрдо так отвечает, блин. — Ты японские книжки читал? Вот это настоящие мужики. И такие люди не только в Японии, они и у нас есть. Хочешь, познакомлю?

Я, естественно, растерялся и брякнул не подумав:

— Хочу! Думаешь, побоюсь? Давай знакомь.

Он, вижу, обрадовался, даже обнял меня.

— Я знал, что ты не подведёшь. Героями, так сказать, не рождаются, ими становятся. Молодец!

А я, идиот, представьте себе, даже гордость за себя испытал в ту минуту. Тоже мне, камикадзе нашёлся. Позже я узнал, что за каждого нового «ангела» мой, так сказать, приятель хорошие гонорары получал.

Утром, на следующий день, Виктор привёз меня сюда, в пионерлагерь. Идём по территории лагеря, а я думаю, что за хреновина такая, какой-то склад мебели. Решил, что разыграл он меня с этими героями. Наверное, мебель ему надо привезти. Прошли мы мимо складов в самый конец лагеря. А я его, смеясь, спрашиваю:

— Где же обещанные камикадзе?

— Ты не смейся, — отвечает. — Сегодня самый важный день в твоей жизни.

Подошёл он к сосне и засунул руку в дупло. Сейчас я знаю, сигнальная кнопка там, в дупле спрятана. А на деревьях и на зданиях установлены видеокамеры, вся территория под наблюдением. Но тогда мне всё, почему-то, смешным казалось, два взрослых мужика в шпионов играются. Убеждён был, что разыгрывает он меня. И вдруг смотрю, блин, и глазам своим не верю, земля передо мной раздвигается, и широкий пологий вход получается. Такой, что туда и машина проедет и человек, понятное дело, пройдёт.

— Пойдём, — приглашает он меня.

Я иду, блин, а ноги мои начинают труситься. Какие уж тут шутки, если такое нагородили. Опустились мы вниз, люк за нами закрылся, но видно хорошо, на стенах и потолке лампы дневного освещения сияют. Джип у стены стоит, помните, тот, что за нами гнался? Прошли дальше. Остановились мы перед дверью, и голос такой таинственный спрашивает нас:

— С чем пришли?

— С верой! — отвечает Виктор.

— К кому?

— К той, что учит своей воле.

Дверь открывается, и встречают нас в форме два мужика. Ну, форму эту вы уже видели, Владимир Олегович. Виктор отстал, а меня провели по длинному коридору в тёмное помещение. Вокруг свечи горят, под стенами статуэтки людей стоят с кошачьими и птичьими головами, похожие на древнеегипетских богов, я такие в нашем краеведческом музее видел. А в самой глубине комнаты, в нише небольшая деревянная фигура обнажённой женщины. Вот оттуда я и слышу женский голос:

— Иди прямо, склони колени перед богиней Нидабой. Она — дающая закон, она — справедливость и милость.