Английский детектив. Лучшее за 200 лет

– Нет. Но я могу представить, как это делает женщина – та самая, которая неделю хранила молчание, пока мы бушевали и ярились вокруг нее; женщина, в течение трех часов сидевшая как статуя, когда старый Катбаш, неистовствуя на глазах публики в переполненном зале, называл ее современной Иезавелью[70]; женщина, которая поднялась со скамьи, когда прозвучал приговор насчет пятнадцати лет каторги, с выражением триумфа в глазах и вышла из зала суда как невеста, спешащая на свидание к своему возлюбленному. Бьюсь об заклад, это она побрила убитого. Хэпуорт своими дрожащими руками изрезал бы всю кожу на его лице, даже пользуясь безопасной бритвой.

– Должно быть, именно его, Мартина, она так ненавидела, – сказал я. – Это почти ликование при мысли, что он мертв…

– Да, – мой приятель кивнул, размышляя. – Она не сделала ни малейшей попытки скрыть свои чувства. Любопытно, что оба мужчины так схожи между собой… – Он посмотрел на часы. – Наверно, у вас будет желание отправиться со мной?

– Куда вы идете?

– Мы можем легко застать его на рабочем месте. Я имею в виду, в «Элленби и Ко».

* * *

Контора находилась на верхнем этаже старомодно выглядящего дома в тупике улицы Минориток. Мистера Элленби не было на месте, как сообщил нам долговязый парнишка-рассыльный, но он непременно должен появиться к вечеру. Мы сидели и ждали у камина, в котором тускло горел огонь, и только в сумерки услышали шаги на скрипучей лестнице. Элленби остановился в дверях, узнав нас, по-видимому, без удивления; а затем, высказав надежду, что не заставил нас долго ждать, повел во внутреннюю комнату.

– Должно быть, вы не помните меня, – сказал мой приятель, как только дверь закрылась. – Полагаю, до прошлой ночи вы никогда не видели меня без парика и мантии. Это отличие может быть разительным. Я выполнял функции старшего защитника миссис Хэпуорт.

Невозможно было ошибиться: выражение облегчения появилось в тусклых старческих глазах. Очевидно, встреча накануне вечером заставила Элленби заподозрить в нас врагов.

– Вы держались очень хорошо, – пробормотал он. – Миссис Хэпуорт была слишком измучена тогда, чтобы высказать вам свою благодарность, но, могу вас заверить, она весьма признательна за все ваши усилия.

Кажется, мой приятель слегка улыбнулся.

– Я должен извиниться за грубость, которую проявил прошлым вечером, – сказал он. – Дело в том, что я ожидал, когда вы обернетесь, увидеть перед собой лицо гораздо более молодого человека.

– А я, в свою очередь, принял вас за детектива, – деликатно улыбнувшись, ответил Элленби. – Вы простите меня, надеюсь. Я ведь близорук. Конечно, это только мои догадки, но если для вас что-то значат мои слова, могу с уверенностью предположить: миссис Хэпуорт никогда не видела человека по имени Чарли Мартин и не слышала о нем ничего нового со времени… – он сделал паузу, – убийства.

– Безусловно, это было бы слишком трудно, – согласился мой приятель, – учитывая, что Чарли Мартин похоронен на кладбище Хайгейт.

Старик вздрогнул и вскочил с кресла, побледнев как смерть.

– Для чего вы пришли сюда? – требовательно спросил он.

– Нечто большее, чем профессиональный интерес, – ответил мой приятель. – Десять лет назад я был моложе, и, возможно, тому виной моя тогдашняя молодость и ее невероятная красота… Думаю, миссис Хэпуорт, разрешая своему мужу посещать ее – а ведь адрес этой дамы известен полиции и в любой момент может быть установлена слежка, – подвергает его серьезной опасности. Если вы позаботитесь представить мне какие-нибудь факты, которые позволят мне сделать свои выводы об этой истории, я готов задействовать весь мой опыт для нужд миссис Хэпуорт и при необходимости оказать ей свою помощь.

Похоже, к Элленби вернулось его самообладание.

– Погодите, – промолвил он, – я скажу мальчишке, что он может идти.

Вскоре мы услышали, как он повернул ключ в замке входной двери. Затем Элленби вернулся, разжег огонь в камине и начал свое повествование.

* * *

Фамилия человека, похороненного на кладбище Хайгейт, была, как ни странно, все же Хэпуорт. Но звали его не Майкл, а Алекс. Его старший брат.

С детства он был человеком бессердечным, беззастенчивым и беспринципным. Судя по рассказу Элленби, его вряд ли можно счесть представителем цивилизованного мира – скорее уж воплощением какой-то пиратской дикости. Безнадежно было ждать, что он начнет работать, если мог жить в порочном безделье за чей-нибудь счет. Долги Алекса были оплачены в третий или четвертый раз, после чего родственники вынудили его отправиться в одну из заморских колоний. Никаких средств, однако, не хватало на то, чтобы содержать его даже там, и вскоре он, растратив имеющиеся у него деньги, возвратился в Англию, где снова стал требовать денежной помощи, высказывая новые и новые угрозы. Но ему отказали с неожиданной твердостью, после чего он занялся воровством и подлогом – кажется, считая это единственно возможным способом существования.