Читаем Английский с Эдгаром По. Падение дома Ашеров полностью

The charitable, nevertheless, attributed the alteration in the conduct of the young nobleman to the natural sorrow of a son for the untimely loss of his parents – forgetting, however, his atrocious and reckless behavior during the short period immediately succeeding that bereavement. Some there were, indeed, who suggested a too haughty idea of self-consequence and dignity. Others again (among them may be mentioned the family physician) did not hesitate in speaking of morbid melancholy, and hereditary ill-health; while dark hints, of a more equivocal nature, were current among the multitude.

Indeed, the Baron’s perverse attachment to his lately-acquired charger (действительно, странная привязанность барона к его недавно обретенному скакуну) – an attachment which seemed to attain new strength (привязанность, которая, казалось, обретала новую силу: «казалась обретать»;

to seem – казаться) from every fresh example of the animal’s ferocious and demon-like propensities (из каждого свежего примера буйных и демонических свойств этого животного; propensity – склонность, предрасположение) – at length became, in the eyes of all reasonable men
(в конце концов стала в глазах всех разумных людей), a hideous and unnatural fervor (отвратительной и неестественной страстью).


Indeed, the Baron’s perverse attachment to his lately-acquired charger – an attachment which seemed to attain new strength from every fresh example of the animal’s ferocious and demon-like propensities – at length became, in the eyes of all reasonable men, a hideous and unnatural fervor.

In the glare of noon (в сиянии полудня) – at the dead hour of night (в мертвый = глухой час ночи) – in sickness or in health

(в болезни или в здоровье) – in calm or in tempest (в покой или в бурю) – the young Metzengerstein seemed rivetted to the saddle of that colossal horse (юный Метценгерштейн казался пригвожденным к седлу этого исполинского коня), whose intractable audacities so well accorded with his own spirit (чьи непокорные дерзкие выходки так хорошо согласовывались с его собственным духом).


In the glare of noon – at the dead hour of night – in sickness or in health – in calm or in tempest – the young Metzengerstein seemed rivetted to the saddle of that colossal horse, whose intractable audacities so well accorded with his own spirit.

Перейти на страницу:

Все книги серии Метод чтения Ильи Франка [Английский язык]

Похожие книги

Почему не иначе
Почему не иначе

Лев Васильевич Успенский — классик научно-познавательной литературы для детей и юношества, лингвист, переводчик, автор книг по занимательному языкознанию. «Слово о словах», «Загадки топонимики», «Ты и твое имя», «По закону буквы», «По дорогам и тропам языка»— многие из этих книг были написаны в 50-60-е годы XX века, однако они и по сей день не утратили своего значения. Перед вами одна из таких книг — «Почему не иначе?» Этимологический словарь школьника. Человеку мало понимать, что значит то или другое слово. Человек, кроме того, желает знать, почему оно значит именно это, а не что-нибудь совсем другое. Ему вынь да положь — как получило каждое слово свое значение, откуда оно взялось. Автор постарался включить в словарь как можно больше самых обыкновенных школьных слов: «парта» и «педагог», «зубрить» и «шпаргалка», «физика» и «химия». Вы узнаете о происхождении различных слов, познакомитесь с работой этимолога: с какими трудностями он встречается; к каким хитростям и уловкам прибегает при своей охоте за предками наших слов.

Лев Васильевич Успенский

Детская образовательная литература / Языкознание, иностранные языки / Словари / Книги Для Детей / Словари и Энциклопедии
Метла Маргариты. Ключи к роману Булгакова
Метла Маргариты. Ключи к роману Булгакова

Эта книга – о знаменитом романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита». И еще – о литературном истэблишменте, который Михаил Афанасьевич назвал Массолитом. В последнее время с завидной регулярностью выходят книги, в которых обещают раскрыть все тайны великого романа. Авторы подобных произведений задаются одними и теми же вопросами, на которые находят не менее предсказуемые ответы.Стало чуть ли не традицией задавать риторический вопрос: почему Мастер не заслужил «света», то есть, в чем заключается его вина. Вместе с тем, ответ на него следует из «открытой», незашифрованной части романа, он лежит буквально на поверхности.Критик-булгаковед Альфред Барков предлагает альтернативный взгляд на роман и на фигуру Мастера. По мнению автора, прототипом для Мастера стал не кто иной, как Максим Горький. Барков считает, что дата смерти Горького (1936 год) и есть время событий основной сюжетной линии романа «Мастер и Маргарита». Читайте и удивляйтесь!

Альфред Николаевич Барков

Языкознание, иностранные языки