Английский сад. 2. Тернистая дорога

- Потому что, он говорил о некой сеньорите Саргос, - перед глазами все завертелось, от страха внутри все сжалось, - будь осторожна, им что-то известно. Известно про того беднягу, - они замолчали оба, а потом она ушла. Из-за беременности она плохо себя чувствовала, нельзя это показать всем.

Она долго думала над всем этим. Она должна пойти в отчий дом, чтобы все узнать, это нужно, чтобы помочь выбраться себе из беды, иначе пострадают все, а этого нельзя допустить.

Каталина не сказала мужу, куда она пошла. Она немного подкрасилась, хотя вся ее косметика пришла уже не в годность, но другого ничего не было. Надела синее трикотажное платье, в котором прилетела в Мадрид три года назад, и старое серое твидовое пальто, купленное еще в Лондоне, в той жизни. Она легко добралась до родного дома, милая девушка открыла ей дверь, помогла снять пальто, спрашивая, не угодно ли ей чего-нибудь. В Лондоне она постоянно слышала эту фразу, но сегодня ей впервые стало стыдно, война изменила ее, заставила восстать против своей природы, отвергнуть все свое богатое прошлое. Она осмотрела в дом, где не была шестнадцать лет, дом, что она видела в своих плохих снах. Он почти не изменился, все тоже, только в глаза бросалась потасканная помпезность.

- Дочка, - услышала она, из музыкальной комнаты вышла Ленора с Урбино, - как мы рады тебя видеть.

- Здравствуйте, мама и папа, - сухо сказала Кат, - а где Тео.

- Я здесь, - она обняла сестру, - ты изменилась.

- Лондон меня изменил, - Каталина слегка улыбнулась, сдерживая себя, чтобы не бросит пару колких фраз, - и мой муж, - прибавила она позже.

- А он где? – Урбино показал жестом, чтобы они все сели на софы.

- Он – хирург, папа, конечно в госпитале, - фыркнула она.

- А Джулия? – о, неужели, они помнят, что у них есть внучка, даже ее имя помнят. Вот это да…

- Джулия и Флер у родственников в Кенте, - Каталина старалась понять поведение своей семьи. Они были слишком насторожены, словно ожидая чего-то или кого-то. Часто посматривали на часы, и просто вяло поддерживали беседу. Что бы все это могло значить? И где Рамон? Чувство страха подкатывало к горлу, Каталина пыталась загнать его подальше, но оно почему-то хотело прорваться наружу, будто бы предупреждая ее. Только потом она поняла, что все это значило.

- Сеньорита Саргос, - в гостиную вошли трое мужчин, вместе с ними был Рамон. Он изменился за эти годы, и стал верной шавкой Франко и ему подобных. Почему они сказали – сеньорита, в этой комнате все замужние дамы, и почему Саргос. Они подошли к ней, Кат тяжело вздохнула, теперь-то она знала, что это все значило. Рамон не хотел признавать факт ее замужества, - вы арестованы за шпионаж и убийство подполковника Торреса.

- Значит вот она твоя месть, - Кат нервно рассмеялась, - Я больше не испанка.

- Ошибаешься, Кат, ты наша гражданка, а со шпионами и предателями у нас один разговор. Берите ее, и поедем скорее, - Двое сопровождающих Рамона схватили ее за запястья, надевая наручники и завязывая глаза.

Кинув ее в машину, как мешок с картофелем, повезли по разбитым дорогам, как какой-то хлам. Ее выволокли из машины, провели через двор, а потом по сырым узким коридорам. Толкнув ее в карцер на каменный пол, она ушибла коленку. С глаз сняли повязку, а с рук наручники. Пахло смрадом, фекалиями и мочой, на камнях можно было разглядеть пятна крови, а свет в тюремное окошко едва пробивался, от чего казалось, что стены давят на нее. Были слышны приглушенные стоны и плачь, грубые выкрики и тяжелые удары в двери. Ей стало не по себе, Каталину вырвало в углу. Она ничего не ела с утра, принесли баланду с плевками, наверное, чтобы еще больше унизить заключенных или, чтобы проверить на стойкость, кто готов терпеть унижения. Она отодвинула миску, забравшись на соломенный тюфяк с клопами. Ночью за ней пришли.

Ей снова надели наручники и повязку на глаза, ведя по узким коридорам. Она услышала, как отворилась дверь перед ней. Каталину подвели к стулу, грубо на него сажая. Волна страха подкатила к горлу, она взяла себя в руки, во чтобы, то не стало она не должна показывать, что ей страшно. Ей в лицо ударил запах дорого одеколона и табака, с глаз упала повязка, кто-то стоял позади нее.

- Ну, вот мы и встретились, - услышала она знакомый бархатный голос. Голос что когда-то шептал ей на ушко нежности и слова любви, голос, что когда-то ее заворожил и влюбил в себя, обещая, но не исполняя.

- Хочешь мстить?! – прошептала она, Рамон рассмеялся, садясь за свой стол, нависая над ним угрожающе.

- Хочу, чтобы справедливость восторжествовала, - он стряхнул с сигареты пепел, в его темных глазах пылал гнев.

- О чем ты? – она говорила так, словно бросает ему вызов, словно она объявляет ему войну.

- Ты меня бросила, вышла замуж за это ничтожество, которое ты же мне и поможешь уничтожить, - Рамон стал ходить по комнате, не отрывая глаз от Каталины.