Анна Керн. Муза А.С. Пушкина

В 1859 г. Анна Петровна в письме П. в. Анненкову, автору первой научной биографии Пушкина, объяснила это так: «Вы видели из писем Пушкина, что она [П. А. Осипова] сердилась на меня за выражение в письме к Алексею Вульфу: «Je meprise ta mere»[34]».

Не очень понятно только, каким образом это письмо попало к Осиповой. Вряд ли его показал ей сын. Скорее всего, сама Прасковья Александровна считала себя вправе заглядывать в интимную корреспонденцию собственных детей.

Подчеркнутые фразы и комментарии при известной доле фантазии можно сложить в своего рода «зашифрованное письмо». Оно начинается со слов: «Увы, буду ли я когда-нибудь любим!» Далее следует описание прекрасной внешности Валери, ее чудесного пения во время прогулки на гондоле по Бренте (той самой Бренте, о которой пела и Анна), разного рода мыслей и переживаний героя, мук испытываемой им ревности и так далее. Отдельные моменты этого своеобразного «письма» напрямую перекликаются с известными подробностями взаимоотношений Александра и Анны. Так, место, где описан восторг героя после получения письма от Валери, подчеркнуто дважды – и карандашом, и ногтем. Роман Крюденер заканчивается предсмертным письмом героя. Рядом с ним, со словами: «Ты была самой жизнью моей души: после разлуки с тобой она лишь изнемогала. В мечтах я вижу тебя такой, какой знал прежде. Я вижу лишь тот образ, который всегда хранил в сердце, который мелькал в моих снах, который я открывал своим горячим молодым воображением во всех явлениях природы, во всех живых существах. Я любил тебя безмерно, Валери!» – стоит карандашная приписка: «Tout cela au presents»[35].

В неожиданной связи с текстом «письма» оказалась и дарственная надпись на шмуцтитуле второго тома, сделанная неизвестным лицом чернилами, на французском языке: «Мадемуазель Ольге Алексеевой. Увы, одно мгновение, одно единственное мгновение… всемогущий Бог, для которого нет невозможного; это мгновение было так прекрасно, так мимолетно… Чудная вспышка, озарившая жизнь как волшебство». Трудно не заметить переклички между этими словами и стихотворением о чудном мгновении.

Однако этот своеобразный «разговор» был, судя по всему, единственным во время той встречи Пушкина и Анны Петровны. Чета Керн пробыла в Тригорском всего несколько дней, после чего они вновь вернулись в Ригу.

«Цветы последние»

Буквально через день или два после отъезда супругов Керн, 16 октября 1825 г., Пушкин написал стихотворение «Цветы последние милей», вариант которого сохранился в альбоме Прасковьи Александровны Осиповой под названием «Стихи на случай в позднюю осень присланных цветов к П. от П. О.».

Цветы последние милейРоскошных первенцев полей.Они унылые мечтанья

Живее пробуждают в нас.Так иногда разлуки часЖивее сладкого свиданья.

Важно упомянуть, что Прасковья Александровна присылала Пушкину цветы каждый день. Это делалось даже во время ее отсутствия. То есть сам по себе это был факт будничный, повод, вряд ли достойный для написания стихов. И неудивительно, что литературоведы видят в этих стихах отражение разочарования поэта от встречи с Анной. Видимо, он так ждал этого «сладкого свидания», так надеялся на него, но действительность оказалась много хуже и прозаичнее мечтаний. Встреча прошла так неудачно, что даже разлука показалась живее, поскольку была скрашена перепиской.