Анонимные грешники (ЛП)

Выглядя так, она никогда не смогла бы быть грешницей. У неё слишком большие глаза. Каждая из её жалких тайн отражается в её радужках цвета теплого виски. Ее кожа слишком бледная и совершенная. Малейший грех заставит её покраснеть красивым розовым оттенком. Мой взгляд опускается на её пухлые, приоткрытые губы. И этот, блять, рот. Единственный звук внутри машины — тихое, неглубокое дыхание, вырывающееся из неё.

Знакомое чувство разносится по моим венам, как отвратительный вирус. Оно угрожает подорвать моральный ориентир, который я так усердно пытался выстроить за последние девять лет.

Но мне некого обманывать. Мой моральный ориентир: он такой же хрупкий, как карточный домик, и если Аврора сделает ещё один такой, блять, вдох, она всё разрушит.

Блять. Мой приборный щиток показывает, что на улице 9 градусов, но здесь чертовски жарко. Хотел бы я, чтобы мой Bugatti не был таким маленьким. Может быть, тогда я не чувствовал бы исходящий от неё жар или сладость её духов.

Сжимая руки в кулаки, я отвожу взгляд и впиваюсь взглядом в логотип автомобиля, выбитый в центре моего руля.

— Сделка должна быть выгодна обоим сторонам, Аврора, — её горячее, неглубокое дыхание приостанавливается. Слава Богу. — Что я получу взамен?

— Что?

Её шепот доносится прямо до моего члена.

— В этом мире нет ничего бесплатного. Как ты собираешься купить моё молчание?

Воздух такой густой, что я мог бы высунуть язык и попробовать его на вкус. Какого хрена ты делаешь, Анджело? Я не должен был играть в эти игры с невестой моего дяди. Я должен броситься в её сторону, рывком распахнуть дверь и сказать ей убираться вон. Избавить машину от её гребаного запаха ванили и шоколада, тяжелого дыхания и этих блестящих светлых волос, которые, я знаю, я буду находить повсюду в течение следующих нескольких дней.

Но затем её голос становится низким, страстным, хриплым.

— Ну, и чего же ты хочешь?

Блять.

Я перевожу взгляд с руля обратно на её лицо. Её глупое, девичье личико и эти большие янтарные глаза, которые сейчас шире, чем обычно.

Жар пробирается под мою кожу, как зуд, от которого я не могу избавиться. Я расстёгиваю ещё одну пуговицу. Провожу рукой по подбородку. Затем я издаю тихий горький смешок, который будто мне не принадлежит.

Это просто смешно. Я ем на завтрак таких девушек, как Аврора. Только я этого не делаю, потому что я не собираюсь лезть к девушке моего дяди. Даже если этот дядя — Альберто, и даже если его девушка выглядит вот…

Так.

Я не собираюсь хватать её за основание затылка, притягивать ближе и смотреть, какие эти мягкие губы на вкус. Я не собираюсь зарываться кулаком в эти волосы и проводить зубами по всей длине её шеи, пока она не выдаст мне на ухо все свои глупые маленькие секреты.

— Вылезай.

Аврора не двигается. Но если я ещё немного посижу с ней в этой машине, я либо сдамся, либо врежу кулаком по приборной панели. Или и то, и другое. Поэтому я открываю дверь, выхожу и направляюсь к дому. Дождь льет на меня, обжигая кожу, но никак не охлаждая меня. Позади себя я слышу, как хлопает дверца машины.

— Подожди! — тихий голос Авроры доносится сквозь ветер, и я слышу хруст гравия под её кроссовками, пока она пытается не отставать от меня. — Анджело, пожалуйста, не…

Поднимая глаза, я понимаю, что заставило её замолчать. Входная дверь открывается, и её жених, мой дядя, затемняет дверной проем. Его глаза смотрят на меня, затем на Аврору и снова обратно. Он складывает руки на своем огромном животе и хмурится.

— Господи Иисусе, малыш, — бормочет он. — Ты мог бы дать девочке зонтик.

Девочке. Я вглядываюсь в янтарное сияние фойе позади него и прислоняюсь к колонне, поддерживающей крышу крыльца.

— Я на тебя не работаю, Альберто.

Его взгляд настороженно скользит по мне.

— Конечно, конечно. Что ж, я ценю, что ты помог мне выбраться из затруднительного положения. Она бы ныла всю неделю, если бы я не позволил ей увидеться с отцом.

Аврора, тяжело дыша, поднимается по ступенькам. Она бросает взгляд на Альберто, затем на меня, её глаза застилает явная паника. Я засовываю руки в карманы и выдерживаю её пристальный взгляд.

— Милая, ты вернулась, — Альберто выходит вперёд и прижимает её стройное тело к своему. — Тогда поцелуй своего жениха.

Моё сердце колотится о грудную клетку, но я сохраняю нейтральное выражение лица. Невозмутимое. Аврора делает шаг назад, но хватка Альберто становится только крепче.

— Что? — спрашивает она со звенящим смешком.

— Поцелуй меня, Аврора.

Её глаза устремляются на меня, и я отказываюсь отступать от её взгляда. И откажусь ей помогать. Ты сама вляпалась в эту чертову передрягу, выбирайся из неё сама.