Анонс для киллера

Интересно, Ведерников, знакомясь с ней в ресторане, уже знал, кто она? Или он специально подстроил это знакомство? А потом, в переулке, он действительно ее спас или он сам же и подстроил это нападение, чтобы втереться к ней в доверие? Да, но если подстроил, тогда почему сбежал в тот вечер так стремительно? В тот момент она была легкой добычей, он мог вытрясти из нее любую информацию. Или ему важнее было выяснить, кто именно напал на Женьку, и ликвидировать угрозу? Последняя мысль отчего-то заставила Женьку глупо улыбнуться. Она вдруг представила, как Ведерников в одиночку расправляется с Женькиными обидчиками. Выслеживает их и… нет, не убивает, а, скажем, арестовывает, причем в одиночку. Какая дура! Тут же посетовала на себя Женька. Двадцать семь лет, а в голове одна чепуха, как в восемнадцать. Интересно, это следствие умственной недоразвитости или проявление закоренелой инфантильности? Рассердилась на себя Женька, но тут же вспомнила их вечер в СПА, ее глупое поведение, поцелуй и окончательно смутилась, покраснев от стыда. Ей стало так стыдно, что она заерзала на диване и даже скинула плед, потому что почувствовала, как ее заливает жаркой волной от переживаний за собственную глупую неловкость. Немного успокоившись, она снова хотела закуклиться в плед, когда раздался звонок в дверь.

«Суровцев явился голубцы доедать, — подумала Женька, вставая с дивана — а заодно проверить, жива я тут или нет».

Женька даже в глазок смотреть не стала, все равно на лестнице так темно, что ничего не разберешь, а просто распахнула дверь. За дверью стоял он.

Андрей стоял перед ее дверью на темной, пахнущей котами, плесенью и чужими щами лестнице и волновался, как мальчишка. А вдруг она его выгонит? Или по морде букетом даст? Такие тревоги не мучили Андрея уже лет двадцать пять, не меньше. Он расправил плечи и зачем-то еще раз осмотрелся. «Непрезентабельное жилье для известной журналистки», — отметил он мимоходом и решительно нажал кнопку звонка.

Дверь распахнулась как-то внезапно, Андрей даже отшатнулся от неожиданности. На пороге стояла Потапова. Сейчас она показалась Андрею еще меньше, чем при последней встрече. Худенькая, в лосинах, пестрых шерстяных носках и толстом, длинном вязаном жакете, с ежиком взлохмаченных черных волос на голове, смотрелась она мило и беззащитно. Прямо-таки трогательно. Андрей глупо молчал, разглядывая хозяйку квартиры, Потапова смотрела на него. Наконец бравый подполковник, надо сказать, звание ему присвоили всего два дня назад, он даже обмыть его еще не успел, ожил и, натянув на лицо очаровательную, как он надеялся улыбку, протянул Потаповой букет. Букет был красивым, изящным и нежным, Андрей подошел к вопросу вдумчиво, букет делался на заказ, специально для нее.

— Женечка, Евгения Викторовна, — приступил он к исполнению заранее продуманной сцены, — я пришел сюда сказать… а точнее, извиниться, — с продуманной заранее паузой начал Андрей. — Извиниться за собственное несуразное, неуместное и недостойное поведение. И если вы будете так великодушны и позволите мне войти, я все вам объясню.

По мнению Андрея, ход был беспроигрышным и обеспечивал ему необходимую платформу для дальнейших объяснений. Сейчас Потапова должна сдержанно улыбнуться, взять букет и, демонстрируя то самое вынужденное великодушие, пригласить его войти, в душе едва сдерживая восторг по поводу роскошного букета и самодовольство по поводу его визита с покаянием. Но ничего этого не произошло.

Потапова стояла, молча его разглядывая, словно все еще решая, спустить с лестницы или нет. Андрей почувствовал, как уверенность покидает его. «Как бы умолять не пришлось», — посетила его дикая абсурдная мысль.

А Потапова наконец ожила и, сложив на груди руки, спросила, приподняв презрительно брови:

— С чего такая честь, можно было бы и повесткой вызвать.

— Какой повесткой? — растерялся Андрей, пытаясь понять, о чем вообще речь идет.

— А что, ваше ведомство повесток не рассылает, сразу «черный воронок»? — сердито усмехнувшись, спросила Потапова.

Женька просто распахнула дверь. За дверью стоял он.

Точнее, Ведерников Андрей Александрович. Первая мысль, пронесшаяся у нее в голове, была проста и объяснима. Что у меня на голове? Хорошо хоть удержалась от того, чтобы проверить. Потом была мгновенная мысленная проверка внешнего вида. Ноги в лосинах у нее отпад, носочки новые, эстонские, с красивым узором, жакет нерваный, и смотрится она в нем этакой хрупкой и беззащитной. Сойдет. И, только закончив эту виртуальную ревизию, не занявшую и пары секунд, Женька сосредоточилась на госте.

Выглядел Ведерников так, что Женьке плакать захотелось от досады. Ну почему такие мужики всегда другим достаются? А она в их присутствии только позорится и в глупые ситуации попадает. Эта мысль рассердила Женьку и автоматом наполнила ее силой и уверенностью. Да и наплевать, кому он там достается. Сейчас выясним, зачем пришел, и пусть проваливает на все четыре стороны. А если пообщаться захочет, пусть к себе официально вызывает, нечего из нее дуру делать!