АНТИ-Стариков

Как уже и раньше это было, мне показалось что-то знакомое в тексте, поэтому стал искать и нашел. Теперь цитата из книги В. Кожинова «Правда сталинских репрессий» 2005 года издания (а книга «Кто убил РИ» — 2006-го):

«Для лучшего понимания ситуации следует обрисовать обстоятельства появления «приказа». 2 марта Соколов явился с его текстом, — который уже был опубликован в утреннем выпуске «Известий Петроградского Совета», — перед только что образованным Временным правительством. Один из его членов, В. Н. Львов, рассказал об этом в своём мемуаре, опубликованном вскоре же, в 1918 году:

«…быстрыми шагами к нашему столу подходит Н. Д. Соколов и просит нас познакомиться с содержанием принесённой им бумаги… Это был знаменитый приказ номер первый… После его прочтения Гучков (военный министр. — В.К.) немедленно заявил, что приказ… немыслим, и вышел из комнаты. Милюков (министр иностранных дел. — В.К.) стал убеждать Соколова в совершенной невозможности опубликования этого приказа (он не знал, что газету с его текстом уже начали распространять. — В.К.)… Наконец и Милюков в изнеможении встал и отошёл от стола… я (то есть В. Н. Львов, обер-прокурор Синода. — В.К.) вскочил со стула и со свойственной мне горячностью закричал Соколову, что эта бумага, принесённая им, есть преступление перед родиной… Керенский (тогда — министр юстиции, с 5 мая — военный министр, а с 8 июля — глава правительства. — В.К.) подбежал ко мне и закричал: «Владимир Николаевич, молчите, молчите!», затем схватил Соколова за руку, увёл его быстро в другую комнату и запер за собой дверь…»

Убираем из Кожинова всё, за исключением слов Львова, и получаем:

«…быстрыми шагами к нашему столу подходит Н. Д. Соколов и просит нас познакомиться с содержанием принесённой им бумаги… Это был знаменитый приказ номер первый… После его прочтения Гучков немедленно заявил, что приказ… немыслим, и вышел из комнаты. Милюков стал убеждать Соколова в совершенной невозможности опубликования этого приказа… Наконец и Милюков в изнеможении встал и отошёл от стола… я вскочил со стула и со свойственной мне горячностью закричал Соколову, что эта бумага, принесённая им, есть преступление перед родиной… Керенский подбежал ко мне и закричал: «Владимир Николаевич, молчите, молчите!», затем схватил Соколова за руку, увёл его быстро в другую комнату и запер за собой дверь…»

Теперь из Старикова убираем тоже его слова:

«…Быстрыми шагами к нашему столу подходит Н. Д. Соколов и просит нас познакомиться с содержанием принесенной им бумаги… Это был знаменитый приказ номер первый… После его прочтения Гучков немедленно заявил, что приказ… немыслим, и вышел из комнаты. Милюков стал убеждать Соколова в совершенной невозможности опубликования этого приказа… Наконец и Милюков в изнеможении встал и отошел от стола… я вскочил со стула и со свойственной мне горячностью закричал Соколову, что эта бумага, принесенная им, есть преступление перед родиной… Керенский подбежал ко мне и закричал: «Владимир Николаевич, молчите, молчите!», затем схватил Соколова за руку, увел его быстро в другую комнату и запер за собой дверь…»

Можно, конечно, оправдаться тем, что автор только цитировал бывшего обер-прокурора Синода, как и В. Кожинов, но… удивительно, как совпали места проставления многоточий… Г-н Стариков, ну если вы не читали В. Н. Львова, то зачем «понты дешевые», написали бы, что приводите слова по книге В. Кожинова? В чем проблема? Переживаете, что вашу творческую личность не оценят, если не поверят, какой вы умный — мемуары читаете?

Самое же интересное — Временное правительство к документу, «разложившему» армию, никакого отношения не имело. 1 марта 1917 года и Временного правительства еще не было. Посмотрите на преамбулу Приказа — из какого органа оно вышло? То-то же. Это Совет боялся, что его царь может к стенке поставить.

Возможно вы эти нюансы знали. Но вас это не устраивало, потому что вам надо обосновать добровольную самоликвидацию правительства в угоду «союзникам». А для этого надо представить дело таким образом, что именно Временное правительство инициировало вброс в войска документа, разрушившего дисциплину. Но ведь фактически это сделал Совет рабочих и солдатских депутатов! Какой же выход нашел г-н Стариков? А он представил дело так, что все организовал Керенский: