ANTICASUAL. Уволена, блин

В общем, мы вежливо обменялись мыслями и разошлись.

Я подождала, пока она подальше отойдет, засунула в замок свою резинку и с чувством выполненного долга пошла со своими подельщиками обедать.

Возвращаемся на место преступления непосредственно перед уроком, там уже весь наш класс собрался. Тусуются. Кто дерется, кто ДЗ списывает на подоконнике, кто на полу сидит, у батареи. И я тоже села.

Географичка пришла, ключ в замочек пытается вставить. Не получается чего-то. Странно.

Тут все оживились. Какое-никакое, а приключение. Как давай принимать горячее участие! Советы дают, пальчики свои хилые пытаются в скважину засунуть. Хотя заведомо понятно, что это бесполезно.

Просто все делают вид, что им на урок не терпится поскорей попасть.

Я со своими соучастниками тоже, понятное дело, не отстаю.

Потом наш отличник Влад побежал за пинцетом в кабинет физики. Подумаешь, какие мы правильные.

С пинцетом тоже, понятное дело, не очень-то получается.

Тут я вдруг взглядом встретилась с географичкой. Меня аж в холодный пот бросило. Она же меня видела в коридоре и может догадаться, чьих это рук делишки. Догадки, конечно, к делу не пришьешь, но вот как с организмом моим дурацким быть, непонятно.

У меня, видите ли, все всегда на лице написано. Поэтому я даже врать толком не умею, по мне сразу видно, что дело темное.

Подумали мы об одном и том же и промолчали. Я только глаза отвела. Что-то мы сегодня с ней то и дело об одном и том же думаем. В рапорте пребываем.

Возня эта у замка продолжается, а она устранилась. Тут ей уже по логике вещей пора за слесарем кого-нибудь отправить, но она этого не делает.

Стоит, думает. В ручку, главное, на двери вцепилась и не отпускает, даже пальцы побелели. Вид у нее какой-то совсем растерянный-растерянный. И в глазах непонятное выражение, как будто ей больно.

Мой боевой дух совсем поблек. Я не понимаю, что происходит. Все как-то не так идет. Не надо с таким выражением лица стоять, пожалуйста. Подумаешь, резинка какая-то!

Потом Владик ее достал все-таки пинцетом, и мы пошли на урок. Контрольную писать.

Ничего я не написала. Я была деморализована и все время думала об одном и том же. Почему она с таким выражением лица стояла? Может, от бессилия? Или, может быть, ей, как и мне, неприятно и обидно, когда ее кто-нибудь сильно не любит?

Так я и промучилась до конца урока и два в результате получила.

Как ни странно, я совсем не расстроилась, а вроде бы даже немного обрадовалась. Словно мы в расчете теперь.

И еще, с этого дня моя к ней неприязнь как будто ослабла. Ладно, думаю, чего я до нее докопалась? Нормальная тетка вроде. Живая.

А мораль? Хм. Да не фиг в серьезные дела соваться, если моральный дух слаб.

Крысеныш

У меня завелся крысеныш. Маленький и белый, с голым противным хвостом. Мне его на станции юных натуралистов дали.

Я назвала его Мишка и полюбила.

А что мне было делать. Собаку мне не покупали. Даже с улицы не разрешали привести, бесплатную.

Крыса — это тоже неплохо, как оказалось.

Ни в какие клетки и коробки я его не сажала.

Он жил у меня в комнате. Совершенно спокойно, впрочем, передвигаясь и по всей квартире. Иногда мы с ним беседовали.

Когда я ложилась спать, он залезал ко мне под одеяло и начинал бегать вдоль меня кругами, по всему моему периметру, долго и методично, как легкоатлет по стадиону. Набегавшись, пристраивался под мой бочок и засыпал.

Когда я приходила из школы, Мишка встречал меня у порога, блестел глазами-бусинками и шевелил носом.

Черт его знает, почему он никуда не убегал. У меня есть два объяснения.

Во-первых, он не считал себя находящимся в плену, так как обладал свободой передвижения и самовыражения.

Во-вторых, мне кажется, что он меня тоже любил.

Так мы жили долго душа в душу. Я иногда брала его с собой в гости и на разные тусовки.

Однажды и в школу приволокла. Он вел себя совершенно прилично, на уроках сидел на моих коленках или в парте, лазил по мне под школьной формой. У меня на талии резиночка была, так он туда проваливался и бегал над ней вокруг меня кругами.

На перемене с ним все играли.

Одноклассникам это дело понравилось, и я стала Мишку периодически брать с собой в школу. Нечего вечно дома сидеть, надо повышать образовательный и культурный уровень.

Сижу однажды во время перемены на сцене в рекреации, Мишка сидит у меня на коленках, и я его ладошками прикрыла, чтобы не шокировать окружающих. Идет мимо учительница математики. Елена Львовна. Тощая, вся такая правильная, с култышкой на голове, в очках. Каблуками стучит, как будто гвозди кто-то куда-то заколачивает. Прямая-прямая, словно указку свою проглотила. Ей бы еще лорнет вместо очков и боа на шею. Будет дама из Амстердама.

Остановилась около меня, очки на ладошки мои направила, спрашивает:

— Что у тебя там?

— Где? — включаю я дурака.

— Под руками.

— Под руками?

— Под руками, под руками.

— На коленках?

— На коленках, под руками, перестань дурака валять.

— Ах, на коленках. Да так.

— Что так! Для чего ты их так держишь?

— Ну, так. Захотелось.

— О господи. Давай показывай.