Античная метафизика: Страсти по бесплотному

Но дальше всякое нечто непременно стремится выйти за рамки наличных поверхностей. Нечто со стороны своей границы, то есть с внешней стороны обладает поверхностью, следовательно, материальностью. Самобытие же – нематериально, оно осуществляется внутри поверхностей, окутывается и сохраняется этими поверхностями. Тогда движение нечто за свои рамки можно понимать как движение целого и себе равного бытия, оформленного телесно, стало быть, тела, в собственное небытие и бестелесность, потому что та часть нечто, определенного своей телесностью, что вышла из своих границ и внедрилась в другое, покинула свою родную территорию (телесность) и, покинув, является уже чем-то неопределенным, неограниченным, и, внедряясь, проникая в сферу чуждого бытия, определенного чуждой телесностью, становится сверхчувственным, не соотнесенным с материальностью, – бестелесным. Проникновение нечто в другое ему можно зафиксировать лишь как метаморфозу этой чуждой телесности, обусловленную процессом становления нечто, начавшемся в чужом основании. Выхождение нечто за рамки своих границ можно объяснить только непрекращающейся работой утвердительной дизъюнкции.

Гегель пишет: "Другое определение – беспокойство, присущее всякому нечто и состоящее в том, что в своей границе, в которой оно имманентно, нечто есть противоречие, заставляющее его выходить за свои пределы. Так диалектика самой точки — это стать линией

"⁹. "

Беспокойство" – это положенность другим, бытие нечто через небытие и небытие через бытие, это цепная реакция утвердительной дизъюнкции, которая проникает лезвием границы не только абсолютную тотальность ничто для того, чтобы конституировать множественность разнообразного, но и всякое нечто, возникающее как нечто единое.

Опираясь на гегелевскую "Науку логики", но, сосредотачиваясь именно на утвердительной дизъюнкции, проследим отношения ничто как абсолютной полноты бытия и нечто – бытия конечного и определенного другим ему; другим в предельном отношении является все, что по ту, другую сторону поверхности этого тела, в том числе и ничто как абсолютная полнота бытия. Собственно, нечто только и может утверждаться как одновременное другое абсолютной полноте ничто. Нечто, отчуждаясь посредством формирования поверхностей (телесности), выделяясь из ничто, становится автономным телом. Но ничто снова внедряется в нечто как в "свое-чужое

". Вообще – проникать в другое, стремиться за свои границы в другое возможно лишь в том случае, если одно и другое изначально едины. Демокритовские и эпикурейские атомы, данные как дискретное множество автономных самостей, никогда не проникают друг в друга, отчего они неизменяемы и неуничтожимы; полагать друг друга, стремиться друг в друга – принципиально невозможно для их природы.

Итак, ничто проникает в нечто, в автономное тело как в "свое-чужое", при этом тело не изменяется вещественно и материально, принятую часть ничто тело замыкает в своих границах. Если предположить, что ничто, будучи истинно полнотой или бесконечностью бытия, проникает в нечто сообразно с конечностью этого нечто, некоторым "квантом ничто", то скорей всего данным квантом ничто, проникшим в автономное бытие, организованное как тело, окажется то, чем это тело было до своего выделения из полноты бытия, ведь тело раньше присутствовало в ничто как не различенное с другими бестелесное бытие. Значит, в автономное тело ничто проникает в качестве прошлого состояния этого тела. Это проникновение начинает процесс метаморфозы автономного телесного бытия. Принцип утвердительной дизъюнкции сделал возможным различение одного и того же бытия внутри одного и того же бытия.