Антикультурная революция в России

В книге Владимира Максимова немало страниц, написанных человеком, до глубины души оскорблённым и поражённым кровавыми деяниями Ельцина и его камарильи. В отличие от своего товарища по эмиграции Ростроповича, картинно поигравшего автоматом Калашникова у стен Белого дома и американского посольства — гаранта неприкосновенности борцов с театральным горбачёвским путчем, честный гражданин и совестливый писатель жизнью своей рассчитался за защиту жертв октября 1993-го, где Ростроповичу нечего было делать, ибо он — пособник и собрат сильных мира сего, а до страданий народных ему нет никакого дела. Пытается вслед за Максимовым Александр Солженицын доказать нынешним властям, что подлинная демократия заменена ельцинскими клевретами в России болтливостью, величаемой свободой слова. Люди устали от растленной пугачёвско-галкинской эстрады, бездарного, заполонившего собою экран, скучного до зевоты Жванецкого.

Ничего путного не могут написать утомлённые свободой аксёновы и битовы; числят себя в гениях германы и сокуровы, снимающие лишь им понятные киновампуки. Всё чаще и чаще вспоминаем мы поруганное демократами культурное наследие прошлых лет, всё чаще обращаемся к незабываемым творениям великих его творцов, осмеянных ельцинскими почитателями. Вот и сейчас я пишу эти строки после показанного на телеканале «Культура» (к сожалению, в усечённом виде, ибо экономили время для очередного явления Жванецкого народу) концерта, посвящённого столетию со дня рождения блестящего композитора Василия Соловьёва-Седого. Нельзя было без слёз слушать незабываемые песни военных лет и мирного времени, которые написаны для людей и во имя людей. Хочется низко поклониться Светлане Безродной и её изумительному женскому «Вивальди-оркестру» за то, что противостоят они ельцинским культуртрегерам и не боятся зажигать свои очищающие душу свечи в непроглядной тьме смутного времени.

ПЛОДЫ ДЕМОКРАТИИ

Давайте одумаемся

Дорогой читатель! Задумывая поделиться с тобой размышлениями о непростом нашем времени, я не ставлю перед собой задачу предложить законообразующую идею общероссийского согласия и примирения. Не прилаживаю я на свою седую голову и лавры генералиссимуса Франко, сумевшего объединить и укрепить измученную гражданской войной Испанию и упокоить под одним скорбным покаянным крестом всех погибших во всепожирающем горниле междоусобиц. Мне в то же время отрадно отметить, что, остро реагируя на наши гражданские катаклизмы и локальные войны последних лет, мой старший друг и учитель Л.Н. Гумилёв, равно как и глубоко мною чтимый большой русский писатель А.И. Солженицын, так высоко оценили испанский путь сплочения нации при франкистском режиме. Дорого мне, что сегодня всё громче звучат голоса истинных граждан России, хорошо знающих цену болтливым инициаторам перестройки, узаконившей в стране вседозволенность, повальное разбазаривание национального достояния, на глазах приведших к катастрофическому ослаблению и до того уничтожавшегося большевиками генофонда, необратимым экономическим разрушениям и, не побоюсь сказать, реально ощутимой утрате военной и политической мощи государства с великой многовековой историей.

Прекрасно, что в зарождающемся хоре голосов разума отчётливо и ярко звучат выступления подлинных солистов, кому в последнее десятилетие устроители доморощенной демократии, отвергающие напрочь любое проявление патриотизма, кроме патриотизма собственной мошны, закрыли наглухо доступ на полосы незаконно приватизированных газет и журналов, кого на пушечный выстрел не подпускали к широкой телевизионной радиовещательной информационной сети. Разве могли мы слышать близкие нам голоса Валентина Распутина, Александра Панарина, Виктора Лихоносова, Дмитрия Львова, Татьяны Глушковой, Евгения Носова, да даже и упомянутым выше подлинным просветителям А.И. Солженицыну и Л.Н. Гумилёву отведена была роль второстепенных статистов в «демократическом» спектакле по плохой пьесе, сочинённой образованцами и выскочками.