АнтиNаполеон

В данном случае для ярости были причины. Прежде всего это была «рука Лондона», которая виделась «набиравшему обороты» диктатору повсюду. Кроме того, в заговорах против себя любимого очевидной Наполеону представлялась и провокационная роль Бурбонов. Однажды в приступе гнева он заявил, что напрасно Бурбоны думают, будто он не может воздать им лично по заслугам за попытки его уничтожить. Эти слова услышал министр иностранных дел Шарль-Морис де Талейран и, желая выслужиться, а также для того, чтобы безопасно для себя лично отомстить ненавидевшим его роялистам, поддакнул:

— Бурбоны, очевидно, думают, что ваша кровь не так драгоценна, как их собственная.

Это привело Наполеона в полное бешенство. Тут-то и было впервые произнесено имя 32-летнего принца Луи-Антуана-Анри де Бурбона, герцога Энгиенского, последнего представителя рода Конде.

9 марта 1804 года Наполеон наскоро собрал тайный совет, в который входили ближайшие его соратники Камбасерес, Лебрён, Талейран и Фуше. Но собрал их Наполеон не для того, чтобы узнать их мнение (оно его не особо интересовало), а для одобрения и поддержки того, что задумал он. А в данном случае он задумал осуществить захват герцога Энгиенского.

Он слушал лишь льстецов; любое противоречие казалось ему невыносимым. В этом он дошел до такой степени, что не выносил больше правды, даже основанной на цифрах.

Адель д’Омон, графиня де Буань, французская мемуаристка

Талейран и Фуше решительно выступили «за» (существует даже мнение, что именно хитроумный Талейран выступил инициатором этой идеи). Третий консул Лебрён долго мялся, но в конце концов тоже присоединился к их мнению. Единственным, кто попытался высказаться «против», оказался второй консул Камбасерес.

— Генерал, — сказал он, — герцог живет за границей, а нарушение границы нейтрального государства и его похищение всколыхнут всю Европу. От нас все отвернутся.

— Месье, — холодно ответил ему Наполеон, — страна, укрывающая моего врага, не может рассматриваться как нейтральная. Возникшие обстоятельства оправдывают нарушение границы.

Камбасерес не сдавался, и это вынудило первого консула язвительно заметить:

— Что-то вы стали излишне щепетильны и скупы на кровь ваших королей.

Камбасерес тут же предусмотрительно замолк, а Наполеон, как и следовало ожидать, решил поступать по-своему (или, если кому-то так угодно, последовать совету Талейрана, хотя очевидно, что он был не из тех людей, которым можно навязывать чужие мнения).

В этом деле имелось лишь два затруднения: во-первых, герцог жил не во Франции, а в Бадене, во-вторых, он решительно никак не был связан с заговором против первого консула. Первое препятствие для Наполеона было несущественным: он уже тогда распоряжался в Западной и Южной Германии, как у себя дома. Второе препятствие тоже особого значения не имело, так как Наполеон уже заранее решил судить герцога Энгиенского военно-полевым судом, который за доказательствами никогда особенно не гнался.

* * *

Герцог Энгиенский спокойно жил в небольшом городке Эттенхайме, не подозревая о страшной угрозе, нависшей над его головой. В ночь с 14 на 15 марта 1804 года отряд французской конной жандармерии, подчинявшийся генералу Орденеру, вторгся на территорию Бадена, вошел в Эттенхайм, арестовал герцога Энгиенского и увез его во Францию. Баденские официальные власти не показали никаких признаков жизни, пока происходила вся эта операция.

О начале этих ужасных событий мы знаем от самого герцога Энгиенского, сохранился его дневник, который он вел по дороге из Эттенхайма в Страсбург:

«В четверг, 15 марта, в пять часов (пополуночи) мой дом в Эттенхайме окружили эскадрон драгун и жандармские пикеты; всего около двухсот человек, два генерала, драгунский полковник, полковник Шарло из Страсбургской жандармерии. В половине шестого вы — ломали дверь. Бумаги мои изъяты, опечатаны. Довезен в телеге между двумя рядами стрелков до Рейна, Посажен на корабль курсом на Риснау. Сошел на землю и пешком добрался до Пфорцхайма. Обедал на постоялом дворе».

До 18 марта арестованный герцог находился в Страсбурге, а 20 марта он был привезен в Париж и заключен в Венсенский замок. Вечером того же дня собрался военно-полевой суд, обвинивший герцога Энгиенского в том, что он получал деньги от Англии и воевал против Франции. В три часа ночи 21 марта 1804 года несчастный, которому не дали даже сказать слова в свое оправдание, был приговорен к смертной казни.

Председатель суда генерал Юлен хотел написать Наполеону ходатайство о смягчении приговора, но генерал Савари, специально посланный из Тюильри, чтобы следить за процессом, вырвал у Юлена перо из рук и заявил:

— Ваше дело кончено, остальное уже мое дело.

Через 15 минут герцог Энгиенский был выведен в Венсенский ров и расстрелян.