АнтиNаполеон

Результаты эти оставляют двойственное впечатление. С одной стороны, показанные 99,8 % неудивительны, ведь голосование проводилось открыто, и тот, кто хотел проголосовать «против», должен был выражать свое мнение письменно и на глазах у многих свидетелей. Для этого и сама по себе необходима известная смелость, не говоря уж об имевших место в 1802 году условиях проведения «свободного волеизъявления граждан». В своих «Воспоминаниях» Станислас де Жирарден, например, рассказывает об одном генерале, который созвал своих солдат и заявил им: «Товарищи, сегодня стоит вопрос о провозглашении генерала Бонапарта пожизненным консулом. Все свободны в своих мнениях, но я должен предупредить, что первый из вас, кто не про голосует за пожизненное консульство, будет мною расстрелян прямо перед строем».

С другой стороны, 8272 голоса «против» кажутся чем-то сверхъестественным. Ведь все эти тысячи людей очень сильно рисковали, причем рисковали жизнью в самом прямом смысле этого слова. Кто же были эти отчаянные храбрецы? Прежде всего, «против» голосовали идейные республиканцы, которых было много среди высшего офицерского состава армии. В частности, отважный генерал Латур-Мобур открыто обратился к Наполеону с заявлением, что сможет голосовать «за» только при условии, если будет восстановлена свобода печати.

Лора д’Абрантес, жена генерала Жюно, в своих «Мемуарах» приводит рассказ о том, что, будучи простодушным и честным человеком, ее муж, бывший в то время военным комендантом Парижа, прямо сказал Наполеону о ходящих особенно по провинциям сомнениях относительно законности и правильности проведения всенародного голосования.

Честолюбивый Бонапарт тогда вспылил:

— Что такое? Меня признала вся Франция, а я нахожу цензоров среди своих самых дорогих друзей!

— Ну вот, моя бедная Лора, — печально констатировал потом Жюно, — я сказал то, что думал, но мне начинает казаться, что у нас уже нельзя говорить правду, чтобы не прогневить кого-либо.

И так думал один из самых преданных Наполеону людей! Что же говорить об остальных, например, о генералах Моро, Пишегрю, Лекурбе, Карно и многих других, так и не признавших власти Наполеона Бонапарта?

Голосовали «против» и простые солдаты. Так, например, в «Мемуарах» Мио де Мелито приводится такой факт: в одной артиллерийской роте, например, из 50 человек «против» проголосовало 38 человек, или 76 %.

Высказался против пожизненного консульства и такой знаменитый политический деятель эпохи революции, как маркиз де Лафайет. В целом можно сделать вывод, что плебисцит о пожизненном консульстве окончательно положил конец связи Наполеона с либералами закалки 1789 года. То же, что получилось, историк Луи Бержерон весьма метко называет «личной плебисцитной властью».

* * *

Первый консул, пожизненный консул, император — такова удивительная эволюция человека, которому «всегда были ненавистны преступления, даже оправданные интересами государства», всего за пять лет, прошедших после его позорного бегства из Египта.

Историк Огюст Минье отмечает, что с Наполеоном французы «бросились в Империю, как в свое время они бросились в Революцию». И это было совсем не случайно. Как утверждает Натали Петито, «логика ситуации требовала, чтобы появился либо диктатор, чтобы продолжить Революцию, либо кто-то из Бурбонов, чтобы с ней покончить». В лице Наполеона Франция нашла такого диктатора, и он, по словам Леонара Галлуа, «сел на пустовавший трон».

Теперь во Франции, как написал Стендаль, «правление десятка трусливых казнокрадов и предателей сменилось военным деспотизмом».

По мнению Проспера Дювержье де Оранна, «Наполеон открыл царство деспотизма», отстранив людей от участия в государственных делах. Таким образом, диктатор и не подумал продолжать то, что было начато Революцией. Будучи, по сути, простым генералом, «он хотел командовать Францией, как своими солдатами, без всяких возражений» (Эрнест Лависс). Он начал управлять государством, но при этом он «не блистал ученостью, образование получил посредственное» и был «наполовину чужестранец» (Шатобриан). По этому поводу Стендаль пишет:

«Генерал Бонапарт был чрезвычайно невежественен в искусстве управления. Проникнутый военным духом, он обсуждение всегда принимал за неповиновение. Он слишком презирал людей, чтобы позволить им обсуждать меры, признанные им благотворными. Если бы он обладал умом более просвещенным, если бы ему была известна непобедимая сила общественного мнения, я уверен, что природа не взяла бы в нем верх и деспот не проявился бы. Одному человеку не дано соединять в себе все таланты».

Глава 11. Трагедия Жерома Бонапарта и Бэтси Паттерсон

Трудно даже понять, почему Наполеон вел себя с такой нетерпимостью в отношении этой молодой пары.

Рональд Делдерфилд